Альтернатива

Россия и Турция оказались на грани войны. И не исключено, что в ближайшие дни Анкара может перейти эту грань. Начало российской операции в Сирии, резко изменившей баланс сил в тамошней гражданской войне, и непродуманная реакция турецкой стороны, выразившаяся в провокационном уничтожении нашего бомбардировщика, породили практически непримиримый конфликт между странами.

Несомненно, турецкая сторона рассчитывала, что, столкнувшись с прямой угрозой страны — члена НАТО, Россия отступит или хотя бы ослабит интенсивность операции. Но не на тех напали. Сирийская армия, ополчения, союзники из Ирана и «Хезболлы» при поддержке ВКС РФ развернули с начала 2016 года массированное наступление по всем направлениям, и прежде всего на Алеппо. Это второй по значению город Сирии, восстановление контроля над которым означало бы для Асада победу в войне.

Было обещано, что «помидорами не отделаются». И обещание выполняется: именно вокруг Алеппо и на севере провинции Латакия сосредоточены главные интересы Турции. Эрдоган вступал в сирийский конфликт, рассчитывая в той или иной форме присоединить эти регионы, а теперь плоды многолетнего труда и огромные инвестиции в так называемую сирийскую оппозицию могут быть пущены коту под хвост. На этом фоне торжествующий Башар Асад выражает намерение освободить от террористов всю Сирию, явно не придавая значения попыткам великих держав договориться о прекращении огня. Российский постпред при ООН Виталий Чуркин его одергивает, но, скорее, явно за излишнюю словоохотливость, чем за содержание речей: восстановление единства Сирии было и остается публично заявленной целью РФ.

Нервозность Турции увеличивается из-за того, что армия Асада осуществляет операции совместно с сирийскими курдами, которые, во-первых, являются прямыми агентами США в регионе, а во-вторых, соплеменниками и союзниками турецких курдов, ведущих свою войну за независимость от Турции и создание Курдистана. Операция по отрезанию боевиков в Алеппо от Турции тем самым видится из Анкары как совместное предприятие США и России, а сама Турция ощущает себя в дипломатической изоляции. Ее готовы поддержать только монархии Персидского залива во главе с Саудовской Аравией, но они и без того увязли в неудачной и позорной войне в Йемене с поддерживаемыми Ираном хуситами. Внутри Саудовской Аравии копятся экономические и социальные противоречия, связанные с коллапсом нефтяных цен, так что такой союзник может, скорее, оказаться в тягость.

Соблазн одним «прыжком» значительной по размерам турецкой армии разрушить все успехи Асада на севере Сирии — велик. Но Эрдоган не может не понимать, что тем самым он ставит планету на грань мировой войны. Турки не могут нанести поражение сирийцам, не ударив по российской военной базе Хмеймим. Удар по базе будет автоматически означать начало войны между РФ и Турцией. База находится в Сирии на совершенно легальных основаниях и в известном смысле представляет собой территорию России.

Иными словами, может начаться война между РФ и членом НАТО. Причем начнется она с агрессии члена НАТО против России. Это хорошо понимают в Европе, поэтому страны НАТО поспешили отмежеваться от возможного турецкого удара, напомнив устами министра иностранных дел Люксембурга, что Североатлантический договор обязывает его участников поддерживать друг друга только в случае прямой агрессии против одного из них, но никак не наоборот.

Совсем иную позицию занимают США — позицию откровенного провокатора. Барак Обама публично осудил мнимые «провокации» России на турецкой границе и признал «право Турции на самооборону». О какой «самообороне» Турции может идти речь, когда громят вторгшихся с ее территории боевиков на территории другого государства, не очень понятно. Мало того, самый острый конфликт у Турции с курдами, которых поддерживают США. Если бы американцы хотели, возможности курдов воевать с турками и с протурецкими боевиками были бы сведены к нулю. Очевидно, что Обама своими заявлениями провоцирует Анкару на войну, предварительно создав для нее условия.

Беда в том, что это ловушка не только для Турции, но и для России. Запад хотел бы, чтобы две страны, схлестнувшись в открытом военном конфликте, ослабили друг друга. Прежде всего, чтобы Турция ослабила Россию, но и обратное не помешает. Поэтому я с исключительной осторожностью относился бы к риторике европейцев о невмешательстве НАТО. Она может оказаться столь же фальшивой, как и обещания Обамы туркам, рассчитанной на заманивание России в ту же военную ловушку. Когда конфликт зайдет достаточно далеко, страны НАТО могут волшебным образом вспомнить о натовской солидарности и обрушиться на РФ если и не с вооруженной силой, то с пакетом санкций. Не исключено повторение сценария Крымской войны. Поэтому России категорически вредны шапкозакидательские настроения, войны следует избегать всеми приемлемыми способами, ее цена может оказаться достаточно высокой.

Однако ключи войны все-таки находится в руках Турции. И если она захочет воевать, ее ничто не остановит. России придется воевать, защищая и собственный военный контингент, и наших союзников, и придется в этой войне победить, поскольку позволить себе проиграть мы попросту не можем.

При этом расклад на входной точке конфликта отнюдь не благоприятен. Турецкая армия слабее российской при войне 1:1. Слабее по всем параметрам — сухопутные силы, ВВС, ВМФ. Но в конкретной точке конфликта она гораздо сильнее, поскольку Турция может сосредоточить практически все свои силы против незначительной на сегодня группы наших войск и несравнимо слабейшей сирийской армии. А Иран вряд ли пойдет на военный конфликт с Турцией даже из дружбы к Москве, отнюдь не безусловной.

Поэтому в случае войны Турция начнет массированное вторжение своих сухопутных сил на север Сирии, в провинциях Латакия и Алеппо, чтобы разгромить курдов и сирийскую армию. Если Россия не откажется от воздушной поддержки сирийцев (что означало бы нашу капитуляцию), то турецкая армия, несомненно, попытается нанести сухопутный удар по авиабазе Хмеймим, а в перспективе и по ПМТ ВМФ России в Тартусе.

Сухопутная атака понадобится туркам, чтобы оставить Сирию без нашей авиации и открыть небо для своей, уничтожив расположенную в районе базы систему ПВО С-400. Также будет предпринята попытка атаковать ракетный крейсер «Москва», чья ПВО обеспечивает устойчивость закрытия неба в регионе.

Допустимо предполагать, что Россия уже скрытно сосредоточила в Сирии некоторые сухопутные части, способные прикрыть базу. Но вряд ли они достаточны и по численности, и по структуре, чтобы отразить массированный удар турок, способных сразу же сосредоточить на сирийском фронте 100–150 тысяч человек сухопутных сил с современным артиллерийским и бронетанковым вооружением.

Соответственно, если Россия примет решение сорвать операцию Турции и остановить противника на подходах к базе, нам потребуется быстро сосредоточить в Сирии силы быстрого реагирования — несколько воздушно-десантных дивизий, боеготовность которых не так давно проверялась в ЮВО. С учетом традиционно более высокой боеспособности российской армии, которая никуда не делась за прошедшее с последней Русско-турецкой войны время, этих сил, вполне вероятно, хватит для того, чтобы остановить турецкое наступление, а может быть, и нанести противнику поражение. Если… будет решена проблема снабжения.

С самого начала российской операции в Сирии ее наибольшая уязвимость заключалась именно в вопросе снабжения. Наша группа снабжалась либо по морю — через Босфор, либо по воздуху — через Иран и Ирак с пролетом над территорией, занимаемой ДАИШ.

В случае войны с Турцией о Босфоре придется забыть: Анкара имеет совершенно легальное право перекрыть его согласно конвенции Монтрё. Остается воздушный коридор, имеющий целый ряд уязвимостей. Во-первых, хватит ли нам воздушной мощи, чтобы снабжать достаточно крупную группировку, способную противостоять турецким войскам? Во-вторых, не получит ли Россия удар в спину со стороны, к примеру, Ирака, где американское влияние все-таки отлично от нуля, и не перекроет ли Ирак свое воздушное пространство?

Наконец, в-третьих и главных, ВВС Турции, да еще вместе с потенциальными аравийскими союзниками — достаточно серьезная сила, чтобы помешать работе нашей военно-транспортной авиации. Если прибавить к этому возможность появления средств ПВО у ДАИШ и других сирийских группировок, то воздушный мост может оказаться под ударом.

Соответственно, ключевым вопросом потенциального противостояния российской группировки в Сирии и турецкой армии является обеспечение господства в воздухе. В войне 1:1 Россия имеет подавляющее количественное и техническое превосходство в ВВС над Турцией в истребительной авиации. Но, разумеется, сосредоточение в Сирии авиагруппы, которая уравновесит 168 турецких «Фальконов», потребует некоторых усилий. ПВО Турции тоже в целом слабее, чем российские комплексы ПВО, которые могут быть развернуты в Сирии. Если, конечно, США осенью 2015-го действительно вывели из Турции комплексы «Пэтриот», а не спрятали их.

Но российские силы на сирийском ТВД будут нуждаться в развертывании, а турецкие уже развернуты и будут оперировать по внутренним коммуникационным линиям, в то время как РФ понадобится далекий «объезд». Иными словами, развернется соревнование на скорость: если Турция наносит сильный внезапный удар, а Россия опаздывает в развертывании, то наше положение становится тяжелым. Если Турция затягивает, а Россия скрытно сосредотачивает силы, то турецкая операция может провалиться в самом начале. Поэтому каждый день промедления Эрдогана делает все менее вероятным начало конфликта, по крайней мере в той степени, в которой турецкое руководство будет исходить из рациональных соображений.

Еще одна проблема России, если конфликт все-таки начнется: отсутствие линии соприкосновения с Турцией. Нам попросту негде будет воевать. Если для войн XIX века был традиционен марш через Балканы и Кавказ, то сейчас балканский театр в принципе исключен. На кавказском театре вступление в войну Армении, официального союзника России, более чем возможно, но, строго говоря, нежелательно. Дело в том, что армяно-турецкая война будет автоматически означать возобновление конфликта с Азербайджаном в Карабахе. И в результате Россия наживет себе однозначного врага в лице Баку, уйдя от нынешней взвешенной политики. При этом российский контингент в Армении тоже отрезан от прямого снабжения — оно возможно лишь через Грузию, которая после 2008 года, мягко говоря, не заинтересована в военных успехах РФ.

Сил турецких ВМФ явно недостаточно, чтобы обеспечить десант турецких войск в Крыму, но при этом полуостров вполне способен оказаться «непотопляемым авианосцем» в атаках на военную инфраструктуру на севере Турции. Но верно, к сожалению, и обратное: как бы ни хотелось помечтать о «кресте на Святой Софии», никакая десантная операция на Босфор для России невозможна ввиду слабости нашего флота — и военного Черноморского, и транспортного.

В результате России придется разбираться с Турцией даже не одной рукой, а двумя пальцами. Война с решительными целями с нашей стороны невозможна. И это главная проблема всей взрывоопасной комбинации на Востоке. У России практически отсутствуют ясные политические цели этой войны. Все упирается в тот факт, что Турция — член НАТО и любой нанесенный ей контрнаступлением ущерб может быть расценен как агрессия, вводящая в действие 5-ю статью Североатлантического договора. Соответственно, даже в случае победы «наказать» Турцию оккупацией части ее территории вряд ли удастся.

Если бы Россия была в военном союзе с Грецией и Кипром, то можно было бы «наказать» Турцию в их пользу, но это значило бы таскать каштаны из огня для других стран. То же самое и с поддержкой становления независимого Курдистана. Курды — союзники США, а не России, то есть помочь им против Турции означало бы поработать на Дядю Сэма, и не более того.

Если бы режим проливов регулировался самолично Турцией, Россия могла бы в случае победы принудить ее к договору, который изменял бы этот режим к нашей выгоде. Но конвенция Монтрё носит международный характер, соответственно, изменить ее нам не дадут.

Остаются лишь две возможных цели.

Во-первых, открытое присутствие российских сухопутных войск в Сирии — гарантия полной победы в войне нашего союзника Асада и превращения САР в российский протекторат на Востоке. Но это же повышает и риск развития событий по «афганскому» варианту, когда недобитые игиловцы и нусристы станут вести партизанскую войну против наших солдат, а народ России не будет понимать, почему наши парни гибнут в далекой стране.

Во-вторых, сам факт победы. Если Россия достаточно легко разгромит Турцию, не последнюю военную державу, члена НАТО, то, конечно, мы вернемся в число сверхдержав наравне с США, а в военной сфере даже с легким перевесом.

Такое изменение международного статуса, конечно, дорогого стоит. Но именно поэтому можно быть уверенными в том, что победить нам не дадут. Как только станет понятно, что Турция не может добиться успеха, на Россию начнется дружное давление стран НАТО с требованием прекратить военные действия и угрозой вооруженного вмешательства в случае отказа. Поэтому максимум, которого здесь нам удастся добиться, — это не дать себя победить. При этом внешнеполитические и внутриполитические риски для России, для престижа и стабильности государственной власти, в случае если военное счастье окажется на турецкой стороне, огромны.

Некоторые дополнительные возможности для нас создает вероятность появления «второго фронта» в Донбассе. Украинские горе-вояки рвутся в бой, рассчитывая, что войну на два фронта Россия не потянет и можно будет легко взять Донецк. С их стороны это, конечно, ошибка — из-за неудобства возможных ТВД между РФ и Турцией все наши сухопутные войска, за исключением сил быстрого реагирования, будут исключены из конфликта. Мотострелки, танковые и артиллерийские соединения останутся на территории РФ, причем сосредоточены будут как раз в южной части, то есть недалеко от Донбасса. А значит, если говорить о чисто военной логике, то ВСУ ожидает под Донецком разгром.

Если говорить о логике политической, то возможный конфликт России и Турции задает такой масштаб мирового кризиса, в котором Украина теряет значение, а значит, руки Москвы в решении вопроса с постмайданным режимом в Киеве развязываются.

По сути, в случае начала войны на два фронта России следует, «отмахиваясь» от Турции в Сирии, сосредоточить усилия именно на «втором фронте», если Украина решится его открыть. Здесь есть возможность в режиме «отпускников», а то и напрямую превратить ВСУ в ничтожную величину, которая никогда и никому больше не будет угрожать, открыть сухопутный коридор в Крым, перезапустить выступления в Новороссии, затухшие исключительно ввиду исчезновения надежды на российскую помощь, а при благоприятном стечении обстоятельств и сменить майданную хунту в Киеве на договороспособное в отношении Москвы правительство. Причем Украина будет «сама виновата» в таком развитии событий, присоединившись к антироссийской агрессии Турции.

Подобное решение, которое логистически идеально для ВС РФ, позволит свести «партию» с Турцией в Сирии с любым счетом, кроме полного поражения, и при этом остаться в выигрыше. Если же ограничиваться конфликтом только с Турцией, мы можем оказаться воюющими непонятно за что. И в этом случае нам желательно избегать конфликта всеми допустимыми средствами. Он, может быть, и принесет нам славу, но никаких выгод.

Впрочем, и для Турции конфликт не сулит ни выгод, ни славы. Поэтому военная тревога вполне может остаться только тревогой, как бы ни подталкивали Эрдогана его фальшивые друзья в Вашингтоне к развязыванию войны. Если говорить о рациональной политике, с каждым днем турецкого промедления война становится все менее вероятной. Но, увы, турецкая политика подчиняется рациональным соображениям отнюдь не в полной мере.

Егор Холмогоров

Русская Планета