Альтернатива

Если через призму исторического развития каждой отдельной нации внимательно взглянуть на устройство национальных государств, то невольно замечаешь одну интересную закономерность. Как бы в силу различных войн, катаклизмов или революционных потрясений ни менялась внешняя оболочка государственного устройства, по сути, всегда воспроизводится одна и та же однажды избранная форма взаимоотношений между народом и властью, если хотите, некий архетип государственности.

Что имеется в виду? На определённом этапе в своём развитии и становлении каждый отдельный народ, нация создаёт наиболее приемлемый и понятный для себя образ государства. Вырабатывает некий неписаный свод правил, требований, ожиданий и в конечном итоге прав и обязанностей, характеризующий свои с государством отношения.

Возьмём конкретный пример. В России людям свойственно персонифицировать ответственность за всё происходящее в стране в первом лице государства. Вера в доброго царя и злых бояр пронесена великороссами через все века войн и революций. Мы даже исторические эпохи делим на периоды правления того или иного лидера, и при этом нам абсолютно не важно, как официально называется занимаемая им «должность»: великий князь, царь, император, генеральный секретарь или президент.

Наши люди живут и умирают не в годы Отечественной войны, Первой мировой, Великой Отечественной, перестройки или России после развала Союза, а при Александре I, Николае II, Сталине, Горбачёве или Ельцине…

Сейчас мы живём при Путине, и ответственность за всё, что с нами происходит, мы перекладываем на него. За всё хорошее — спасибо Путину, а уж если что не так — Путин виноват, даже если ни в том, ни другом случае конкретный Владимир Владимирович совершенно ни при чём.

Мы насквозь пропитаны духом империи, и назови ты Путина хоть трижды президентом, он всё равно в сознании народа — царь, а уж «царь-батюшка» или «кровавый тиран» — это по обстоятельствам. Подобный стереотип присущ в равной мере и простому работяге, и вечно фрондирующему профессору какой-нибудь ВШЭ.

Полагаете, наш пример не показателен? Ну тогда взгляните на западную Европу, например, на Германию. Однажды «устаканив» своё государство на уровне отдельных и, в общем-то, весьма свободных в вопросах социальной, религиозной и даже внешней политики мелких немецких курфюршеств и княжеств периода «Священной Римской империи германской нации», немцы воспроизводят эту средневековую федеративную модель и по сей день.

Или посмотрим на туманный Альбион. Вы думаете, что конституционная монархия в Британии ― следствие событий буржуазной революции 1640 года? Ну тогда прочтите «Великую хартию вольностей», подписанную ещё в 1215 году тем самым принцем Джоном, хитроватым младшим братом Ричарда Львиное Сердце из рыцарских романов Вальтера Скотта.

Перенесём свой взгляд на ещё более знакомые и некогда даже братские нам народы Средней, или, как нынче велит говорить политкорректность, Центральной Азии. Мои ровесники и люди постарше, с упоением в своё время смотревшие трансляции Съезда народных депутатов СССР, прекрасно помнят «представителей народа» этих республик, которые, повинуясь вековому архетипу «бай всегда прав», единодушно голосовали за любое постановление, озвученное от лица тогдашнего руководства страны. Получив свою независимость в 1991 году, они не придумали, да и не могли, собственно, придумать, ничего лучшего, чем воспроизвести в государственной структуре своих новых стран средневековый архетип, замешанный на клановости, личной преданности, восточном коварстве и раболепии перед султаном. Даром что султана теперь называют президентом.

Украина — государство без граждан

Ну а теперь обратим свой взор на территорию современной Украины.

О каком архетипе национального государства грезит здесь народ? Удивительно, но ни о каком. Нет такого национального государства для тех, кто называет себя украинцами, которое они бы признали своим, потому что никогда в истории такового не существовало и архетипу просто не на чем было сформироваться.

Украинский, назовём его так, этнос весьма неоднороден, как минимум можно выделить три большие основные группы: малороссы, новороссы и галичане. Названия условны, и каждую из этих групп можно ещё разбить на подгруппы, но в сути нашего вопроса это ничего не изменит.

При всей разновекторности взглядов этих трёх групп у них есть одно, несомненно, общее: все они мыслят себя частью большого, но, по сути, чужого государства, государства, построенного другими людьми.

Галичане и новороссы вполне себе конкретны и предсказуемы в своём выборе. Первых традиционно тянет на запад, в Польшу, а ещё лучше в Австро-Венгрию, даром, что её больше нет. Вторые не мыслят себя без России, неотъемлемой частью которой они, по сути, и являются, лишь волею судеб и большевистских вождей оказавшись в границах современной Украины. А малороссы, самая многочисленная группа населения, делает выбор в историческом масштабе ситуативно, но при этом вполне прозаично: там, где «слаще», туда и прислонимся. Причём ни один из вариантов выбора не предусматривает строительства реально независимой Украины. Своим гражданам она попросту не нужна…

В каком-то смысле вот эта вот готовность в любой момент переметнуться к более сильному, отдать кому-то другому заботы о государственном строительстве, а себя при этом низвести на уровень ничего не желающего решать и брать на себя ответственность, но при этом вечно недовольного и вечно обиженного «маленького украинца» и есть национальный украинский государственный архетип, архетип никчёмности.

Украинская независимость. Борьба, которой не было

Помните девочку с Майдана, которая не хотела в Таможенный союз, а хотела кружевные трусики и в ЕС? Она — наглядная иллюстрация этого архетипа.

За что стоял Майдан — за свободу, за социальное равенство, за права человека? Чушь! Майдан стоял за зарплаты и пенсии, как в ЕС, которые должны появиться просто потому, что «нас туда возьмут и начнут платить». За возможность на халяву получить блага, ради которых в западных странах люди тяжело и упорно работают. За жизнь, «как там», о которой никто из скакунов на Майдане ничего реально не знал. И в конце концов, за возможность просто «свалить из страны».

Мысль о неспособности малороссов к построению собственного национального государства можно было бы отнести к проявлению великорусского шовинизма и реакционности, но что вы скажете по поводу вот такой мысли:

«Южнорусское племя в прошедшей истории доказало неспособность свою к государственной жизни. Оно справедливо должно было уступить именно великорусскому, примкнуть к нему, когда задачею общей русской истории было составление государства».

Это написал Николай Иванович Костомаров, украинский историк, просветитель и активный участник Кирилло-Мефодиевского общества, чьи работы стали основой для нового курса истории Украины, который ввели на исторических факультетах всех украинских вузов сразу после событий конца августа 1991 года. Вряд ли кто-то решится назвать Костомарова великорусским шовинистом.

Сейчас мало кто вспоминает, каким же образом Украина «выборола» свою «незалэжнисть». А момент весьма показательный.

События, как все помнят, начались в Москве 19 августа 1991 года, но к исходу 20 августа стало понятно, что у ГКЧП ничего не получится, а 21-го Ельцин «на танке» уже праздновал победу. Всё это время руководство Украины и депутаты Верховного Совета республики сидели тихо, как мыши, даже 22-го числа, когда Горбачёв уже вернулся из Фороса, и всякая опасность, что танки с гончаровского полигона пойдут на Киев, давно миновала. Только 24 августа храбрые украинские депутаты вылезли из-под лавки и «решительно» объявили независимость Украины.

Такое отношение украинцев к борьбе за свою независимость появилось, увы, не вчера. Роковые события для украинского/малороссийского/южнорусского государственного строительства случились после 1240 года. Два важнейших события произошли в тот год: Батый взял и разорил Киев, а князь Александр Ярославич на Неве разбил шведов, а двумя годами позже на Чудском озере ― рыцарей тевтонского ордена.

В отличие от правителей северо-восточных земель, бояре южнорусских княжеств не стали на путь борьбы против внешней агрессии, а выбрали присоединение к более сильному тогда Литовскому княжеству. Произошло это не сразу, но уже к середине XIV века исторические земли Руси, на которых позже сформировалась южнорусская народность, стали частью Великого княжества Литовского.

Итог известен. Прямые потомки Александра Невского объединили русские княжества в единую страну с центром в Москве, сбросили ярмо ордынского ига и, в конечном итоге, создали единственное славянское государство, с которым считаются во всём мире. Ни один из других славянских народов не оказался способен на это. А жители южнорусских земель навсегда утратили возможность обретения своего собственного архетипа национального государства.

И это не изменили ни восстание Богдана Хмельницкого, который весь период боевых действий предлагал подконтрольную ему территорию поочерёдно то крымскому хану, то валахскому господарю, то московскому царю, ни прочие казацкие бунты, ни крестьянские восстания Правобережной Украины.

Никто из них, даже предатель Мазепа, не помышлял о реально независимом государстве. Они выбирали лишь страну, которой готовы были отдать всё, только бы она их защитила от ставших ненавистными прежних «хозяев» и взяла на себя решение прочих проблем…

Пройдя через века войн и страданий, суровые украинские казаки, увы, деградировали до глупой девочки с Майдана, а вся суть «борьбы» свелась к кружевным трусикам и американским печенюшкам.

Более грустный финал трудно себе представить.

Что дёшево достаётся, мало ценится

Сегодня, получив, по сути, без всяких усилий национальное государство, украинцы просто не знают, что с ним делать.

Когда представление о стране и мире сводится лишь к взгляду из-за тына собственного огорода, чётко разделяющего мироощущение каждого отдельного украинца на «у меня» и «где-то там»; когда события в соседнем селе или городе равноудалены и не вызывают никаких чувств и эмоций, как если бы они происходили в другой стране или даже на другой планете, стоит ли ожидать, что с таким архетипом в головах его граждан существование этого государства продлится в историческом масштабе сколь-либо долго?

Вопрос риторический.

Алексей Белов,

специально для alternatio.org