Альтернатива

Где лежат зачатки украинской государственности? Официальная идеология гласит, что Украина испокон веков стремилась к независимости, а Малороссия – не более чем пропагандистское клише российских империалистов.

На самом деле всё начинается с малого. Так начиналась и Россия. Малороссия – это Малая Россия. Не по размеру, а как указание на территориально-духовное ядро, где зародились истоки Русского мира. У греков Малая Греция – колыбель греческой государственности, в отличие от Великой Греции – земель, сконцентрировавшихся вокруг малого ядра.

Далее, официальная украинская идеология избегает упоминаний о польском следе в появлении украинцев, как отдельного от русских народа, и Украины, как изначально антироссийского проекта. Эта тема в вузах – просто табу. Украинским школьникам и студентам об этом знать просто не положено. В лучшем случае, им сообщат полуправду о польско-украинских отношениях, будто бы, совершенно ничем не обусловленных, кроме простой и наивной дружбы двух народов.

Так имеет ли идея украинской независимости тавро «Выпродуковано в Полсце»)? Патриоты украинской независимости отказываются верить в версию о польском следе. В их понимании Украина – это всегда и везде гордое и вполне самостоятельное государство, дошедшее до собственного суверенитета в ходе интеллектуально-политической эволюции социальных институтов малороссийского общества.

Только вот польские источники говорят совсем о другом.  Леон Василевский, соратник и помощник Юзефа Пилсудского, в книге «Uкraina a sprawa ukrainska» («Украина и украинский вопрос»), изданной в Кракове в 1911 г.,  откровенно сообщает о льготах, предоставляемых польскими властями украинофилам Галиции. При этом западно-украинский национализм той эпохи он упорно именует русским национализмом, а Западную Украину – Червонной Русью, подчёркивая этим, очевидно, русские корни западно-украинского населения.

Касаясь этнонима «малороссы», Л. Василевский сознается, что не употребляет его умышленно, заменяя сравнительно недавно придуманным этнонимом «украинец». Ранее поляки смотрели на  малороссианизм позитивно (главное, чтобы не великороссианизм!), о чём говорит цитата генерала польских повстанцев Людвика Мерославского: «Вся агитация малороссианизма пусть перенесется за Днепр… Вот весь польский герценизм! Пусть он издали помогает польскому освобождению, терзая сокровенные внутренности царизма… Пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит «для нашей и вашей свободы». Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне, и будет наказываться смертью, как государственная измена…».

Но со временем поляки решили отказаться и от термина «малороссы» (из – за суффикса «-росс»?) в пользу неологизма «украинец». По той же причине Л. Василевский в другой книге – «Ukrainska sprawa narodowa» («Украинский национальный вопрос»), изданной в 1925 г. в Варшаве, указывает, что прилагательное «русинский» считает причудой, хотя и признаёт, что ранее в Польше русинами называли и украинцев, и белорусов. Понимая в глубине души, что украинцы имеют русское происхождение (и таковыми всегда считала их польская историография), Л. Василевский проводит мысль, что между словом «русский» и «российский» лежит огромная дистанция. Русские для него – это украинцы. Россияне – это великороссы. Таким нехитрым способом коллега украинофоба и русофоба Пилсудского разъединяет единый русский народ на два враждебных, в его понимании, лагеря.

О польском следе в украинском вопросе часто писали в своих трудах галицкие русофилы, которые продолжали считать украинцев и русских одним народом. Тем более что до 1917 г. слово «русский» было не этнонимом, а политонимом, т.е. обозначало не национальность, а гражданскую принадлежность. В своем докладе 1903 года Осип Мончаловский, видный галицко-русский деятель, писал: «Явную поддержку украинофильства со стороны центрального правительства доказывает ежегодное пособие в количестве 20000 корон, получаемое Обществом имени Тараса Шевченко во Львове. От галицкого сейма, т.е. от поляков, украйнофильские общества и редакции ежегодно получают следующие суммы: Общество „Бесіда" во Львове на содержание театра - 14500 корон; певческое Общество „Боян" во Львове - 600; редакция журнала „Учитель" - 1000; Общество „Просвіта" - 10000; Общество имени Т.Шевченко - 8000; редакция детского журнала „Дзвінок" - 400; девичье училище в Перемышле -400; Общество педагогическое на издательство „украинско-русской" библиотеки - 600; женская школа во Львове -3200; базилиане на издание брошюр - 400; на содержание пансионов для бедной учащейся молодежи - 5000, итого -50100 корон, между тем как русские общества не получают ни гроша».

Сегодня на Украине, преимущественно в её западной части, где велика доля польского населения, издаются польские газеты и журналы. В них откровенно пишется о том, чего официальная украинская историография предпочитает не замечать. Так, в 20-м номере «Курьера галицийского» (“Kurjer galicyjskі”) в рубрике «В Европу! Вместе! Вместе!» в статье  «Проект украинский в польской мысли и польской политике» описывается заинтересованное участие поляков в конструировании украинской нации, и её дальнейшей поддержке. Приведены иллюстрированные образцы старинных польских почтовых открыток с уже заготовленными гербами «Руси-Украины» (так в тексте) и даже копии патриотических листовок с украинским гимном «Ще не вмерла Україна…», которые тайком печатались в польских издательствах (об этом тоже указывается в тексте). Приводится текст польской песенки, где есть и такие слова: «А кто скажет, что москаль – это брат и друг русинов, тому первый стрельну в лоб я у костёла бернардинов» (“«Kto powiedział że Moskale to są bracia dla Rusinów, temu pierwszy w łeb wypalę pod kościołem Bernardynów»).

Автор статьи признаёт, «что польская сторона была зачинателем более радикальных  доктрин, касающихся судьбы Украины, чем сами «заинтересованные» (т.е. украинцы). Из воспоминаний участника польского студенческого движения в Львове Юзефа Новицкого, которого цитирует автор, мы узнаём, что во время гастролей в Львове русского хора польские студенты решили выразить свой протест. Чтобы протест имела украинский характер, они привлекли к акции украинскую радикальную  молодежь из местных.  Но украинцы в назначенное время не появились. Далее цитирую приведённые в статье воспоминания Ю. Новицкого: «Мы сами должны были врываться в зал и, прикидываясь украинцами, петь «Ще не вмерла Украина».

Когда в конце XIX в. представители галицко-русского движения приступили к созданию первой политической русинской организации - Главной русской рады -  поляками в Львове под видом народного русинского общества был учреждён т.н. Русский собор. Цель его создания - отвлечение внимания галицких русинов от идей национального возрождения и движения за национальную идентификацию. Первый состав Русского собора насчитывал 64 человека - поляков или окончательно ополячившихся русинов. Действуя под лозунгом «Gente Rutheni, natione Poloni» («Русины польской нации»), Русский собор делал всё возможное, чтобы русины забыли о том, что они - русские. В польской среде родился тогда лозунг «Пустить русина на русина». Для распространения своих антирусских идей под «русским» соусом собор приступил к выпуску газеты «Дневник русский» («Dnewnyk Ruskij»). Главным редактором «Дневника русского» стал Иван Вагилевич, бывший до этого ярким представителем галицко-русского движения, но, издёрганный преследованиями со стороны польской полиции, в конце концов, сдавшийся и переметнувшийся в «польский лагерь». Выпуски издания предусмотрительно печатались двумя шрифтами, кириллицей и латиницей, но последней всё же отдавалось преимущество. Сквозной темой всех выпусков была идея польско-русинского братства против российского царизма, огульная критика Гла Более всего опасаясь реализации плана по разделению Галиции на польскую и русинскую части, опасаясь ослабления своих позиций в не польской, русинской части Галиции, представители Русского собора не жалели сил для контрпропаганды. Так, один из авторов «Дневника русского» Кирилл Венковский громогласно вещал: «...Одним словом, не могу моим простым умом понять, какую пользу принести может народу русскому раздел Галиции на русскую и польскую, запроектированный некоторыми темными, самолюбивыми, желающими почестей и повышений русинами - настроенными черно-желтой лицемерной бюрократией; равно как и всякое иное отделение от поляков».

В виде нововведения на страницах «Дневника русского» публиковались пропагандистские материалы идей украинского сепаратизма, которые на тот момент ещё выглядели политической экзотикой. Творчество украинских литераторов, таких как Т. Шевченко, П. Кулиш и др., превозносилось до заоблачных высот. Так же, как и «заслуги» перед Отечеством перебежчика И. Мазепы и сторонника союза с Польшей гетмана И. Выговского. Поляк Г. Яблонский, член Русского собора, со страниц «Дневника русского» называл представителей антиправительственных кружков в самой Российской Империи борцами и мучениками за лучшую долю. Именно «Дневник русский» многие историки рассматривают как политико-публицистического предтечу украинского сепаратизма. Первые внятные призывы к отделению малороссов от остальной России, планы по их присоединению к Польше и образованию некой федерации народов для борьбы с московитами звучали как раз со страниц «Дневника русского».

Симпатии польской редакции газеты к украинским писателям тоже была продиктована геополитическими соображениями. Такие «таланты», как Тарас  Шевченко или Пантелеймон Кулиш устраивали галицийскую шляхту узостью своего политического мышления. «Пусть весь свет будет одним большим селом! Что за беда!», - глуповато-наивно восклицал Пантелеймон Александрович (по данным его биографов). Ум, мыслящий в рамках «большого села», как раз то, что надо. Помыслить о более высоких и тонких геополитических материях ему не под силу. Вместо него это сделают другие, польские умы, носители польской имперской идеи.

Обращает внимание другое, а именно: необычайная духовная близость современной политической украинской элиты и её далёких вдохновителей из Русского собора. Идеи и концепции, излагавшиеся на страницах «Дневника русского», за некоторым исключением, почти полностью перекочевали на страницы современных украинских СМИ. Сомневаться в моральном облике Т. Шевченко, далёком от высоконравственного, запрещено, а творчество П. Кулиша с его «большим селом» и тому подобные писания взяты за основу украинской национальной культуры, пребывающей в областническом самоупоении.

Владислав Гулевич,

специально для alternatio.org