Альтернатива

18 июля 2013 г. город Детройт подал на банкротство.  Банкротство Детройта — не менее важная история, чем дефолт Греции.

Важность ее в том, что банкротство не обусловлено никакими внешними причинами — это банкротство социал-демократической идеологии в чистом виде.

Хотите, я назову вам главную причину краха Детройта? Не выбирая выражений? Бегство белых.

В 1960-м в Детройте было 1,6 млн населения, из них 29% черных и 70% белых. Сейчас в Детройте 707 тыс. жителей, и черных из них 84%.

В Детройте самый высокий в США уровень убийств. 70% убийств связано с наркотиками. В Детройте самая высокая в Америке неграмотность: только 7% школьников умеют бегло читать. В Детройте 70 тыс. брошенных домов. Жилые дома в Детройте стоят в 20 раз дешевле, чем в среднем по стране. При этом мэром Детройта последние сорок лет является черный демократ. Барак Обама, грубо говоря. Детройт — это самый демократически голосующий город в США.

Если не знать деталей, произошедшее с Детройтом поразительно. Понятно, когда из-за изменившихся торговых потоков умирает торговый город. Или когда был город при руднике, а рудник иссяк.

Но Детройт всего полвека назад был автомобильной столицей США. Это был четвертый по величине город Америки. Только во время войны в него переехали 350 тыс. человек — 300 тыс. белых, 50 тыс. черных. США по-прежнему остаются самой автомобилизированной страной мира. Двенадцать с половиной процентов от общего количества автомобилей мира производят в США.

Детройт с его заводами, инженерами, рабочей силой был идеальным местом для того, чтобы производить эти автомобили и развивать высокотехнологичное, нуждающееся в сотнях сопряженных производств, инновационное и вместе с тем создающее десятки тысяч рабочих мест производство.

Упадок Детройта начался с двух системных причин, тесно связанных друг с другом. Одна — профсоюзы.  Профсоюзы не могли допустить, чтобы кровавые капиталисты пили кровь рабочих и выторговывали рабочим все новые и новые условия. Профсоюзы победили, вот только производство стало нерентабельным и ушло, скажем, в Теннеси, где таких замечательных профсоюзов нет.

Второй фактор — миграция. После войны в процветающий Детройт устремились бедное сельское население, точно так же, как бедное сельское население Англии устремилось в диккенсовский Лондон XIX в. Население это, в отличие от Англии, было преимущественно черным. Это была непринципиальная разница. Принципиальной разницей было то, что эти люди приезжали не в диккенсовский Лондон, а в демократический Детройт со всеобщим избирательным правом. А когда избирательное право является всеобщим, избиратель быстро понимает, что ему должны. И вместо того чтобы зарабатывать на жилье, еду, школу и пенсию, он начинает требовать еду, жилье и пенсию за так.

В 1967-м в Детройте вспыхнул бунт. Полицейские навестили нелегальную тошниловку, где в этот момент сотня пьяных афроамериканцев праздновали возвращение двух вьетнамских ветеранов. Полицейские сбежали, никого не арестовывая, но толпа уже через пять минут громила соседнее здание.

Результатом было 43 трупа, 1189 раненых и 2 тыс. сожженных зданий. В город пришлось вводить не войска — танки. Громили, конечно, в первую очередь белых эксплуататоров, но если у черного была лавка, его тоже громили.

После этого начался исход белых из Детройта. В 1974 году город избрал мэром своего первого Обаму — чернокожего демократа Колмана Янга, с замашками и риторикой Уго Чавеса.

Г-н Янг установил зубодробительные налоги для богатых, читай, для белых. Белые побежали из города еще быстрее. С Детройтом стало происходить то же, что с карибскими городами, где исторический центр превращается в руины и заселяется черной беднотой, а процветающее население переезжает в пригороды.

Чем больше налогоплательщиков уезжало из города,  тем выше были налоги на оставшихся. Чем выше были налоги на оставшихся, тем больше они уезжали.  Чем больше они уезжали города, тем выше были налоги.

К 2013 году налоги на недвижимость в Детройте — городе с самым высоким уровнем преступности и самым низким уровнем образования — были самые высокие в США. Их попросту не платили: из 300 тыс. детройтских домовладений государству были должны больше половины.  При таком соотношении налогов и цены на недвижимость было проще выкупить свой дом, когда его арестуют, тем паче что некоторые детройтские дома продавали за доллар.

Уезжали самые активные. Оставались иждивенцы. К 2013 году на шесть пенсионеров в Детройте приходилось 4 человека работоспособного возраста, и понятно, что не все они работали (не забудем, что 73% черных детей в США рождается у матерей-одиночек, а сколько этих детей рождается для того, чтобы мать ничего не делала и сидела на пособии, статистики нет).

Когда-то бедняки приезжали в Детройт за работой. Работа из города сбежала, но детройтский избиратель обнаружил, что вместо работы можно прямо получать бенефиты. Если правильно голосовать.

Дело было не в цвете кожи. Дело было в том, что как только появляется выделенная категория населения, которой говорят «вам должны», то эта категория населения неизбежно превращается в шариковых, а политики, за которых она голосует — в швондеров.

Преемником черного демократа Янга стал черный демократ Деннис Арчер, а преемником Денниса Арчера — черный демократ Кваме Килпатрик.

Килпатрик довел стиль руководства а-ля Роберт Мугабе, свойственный прежним мэрам, до совершенства.  Он расставил на должности друзей и родственников, летал на отдых за счет Kilpatric Civil Fund, созданного, чтобы  «improvе the city of Detroit through voter education, economic empowerment, and crime prevention», и отдавал городские контракты компаниям, которые нанимали в качестве субподрядчка фирму, единственным владельцем и служащим которой была жена мэра Карлита.

Вскоре после избрания Килпатрик закатил в официальной резиденции мэра вечеринку со стриптизерками, в разгар вечеринки пришла его жена и наваляла одной из дам так, что та попала в больницу. Когда этот инцидент стал предметом расследования, стриптизерку застрелили из полицейского «глока». Во время визитов в Нью-Йорк Килпатрик по вечерам оттопыривался так, что полицейские Нью-Йорка отказались его сопровождать.

Разгулом, кстати, дело не ограничивалось: Килпатрика уличили в связи с его начальником штаба Кристиной Битти, о чем они оба лгали под присягой, а когда к доблестному мэру пришли с повесткой, он дал одному из детективов в морду со словами «Как черная женщина может ехать в одной машине с человеком по фамилии White?».

Все эти подробности мало волновали избирателей,  повторно проголосовавших за Килпатрика в 2005-м. Избиратели протестуют против коррупции, когда власть ворует их налоги. Когда избиратель налогов не платит, то вечеринки с проститутками — даже если потом проституток убивают из полицейского «глока» — проходят мимо него.

Впрочем, дело было не Килпатрике. Дело было в избирателях и профсоюзах. Когда местный филантроп Роберт Томпсон пообещал 200 млн долл. на создание чартерных школ (нечто среднее между государственными и частными), то детройтский профсоюз учителей возмутился так, что Томпсон отозвал свое предложение. Учителя, выпускающие из школ учеников, которые не умеют читать, грудью встали на защиту своих привилегий.

Качество образования падало, преступность росла, 70% убийств были связаны с наркотиками, а мэр Килпатрик в промежутках между вечеринками и распределением городских заказов между полезными людьми пытался поднять имидж города в лучшем стиле Путина: устройством фестивалей, проведением «Формулы-1», Суперкубка и даже, вы будете смеяться, поручая популярным авторам сочинение песен а-ля «Москва, звонят колокола».

Банкротство Детройта — это банкротство либеральной идеологии в самом беспримесном виде: из 18 млрд долл. городского долга половина — это долги по гарантированным пенсиям избыточного числа муниципальных служащих. За полвека избиратель-иждивенец смог зарезать курицу, несущую золотые яйца.

При этом никакие рациональные соображения этого избирателя не остановили. В психологии есть классический тест на инфантильность мышления, когда ребенку предлагают: одну шоколадку сейчас или три — через час. Ребенок неизменно выбирает одну, но сейчас. Граждане Детройта, как и избиратели Греции, все время голосовали за шоколадку сразу. При этом они проявили редкую способность голосовать за людей, которые даже в демократической Америке вели себя как диктаторы третьего мира.

Юлия Латынина

«Ежедневный журнал»