Альтернатива

Сразу скажу, это не рецензия на книгу, не комментарии к изложенному в нем манифесте, не толкования её базовых положений. Это – дань памяти ее автору Сергею, моему давнему украинскому знакомому, трагично и до обидного рано ушедшему из нашей непростой, но все же бесценной жизни. Я не разделял его политических взглядов. Точнее, даже не вдавался в них. Бытие Сергея затеняло его сознание. Поскольку это бытие было вызывающе ярким, эпатирующе экзотичным, глубинно назидательным. Поэтому я часами мог говорить с ним «за жизнь», не отвлекаясь на идеологические отступления и доктринерские ответвления

Недавно упоминал страну развитой имитации, где блеф, фикция, фальшь, подделка, подтасовка, пародия победили полностью, а может, и окончательно. Где имитируется-подделывается абсолютно все – от самого государства, все более похожего на муляж, до человеческих отношений, все более напоминающих первобытные инстинкты. И вот – выборы! 

Кто-то из корифеев сцены некогда изрек: «Переиграть выбежавшего на сцену котенка не по силам самому великому актеру». В том смысле, что сбежавший, скажем от суфлера, котик привлечет большее внимание зала, чем даже Отелло, душащий в это время Дездемону. Так уж устроена театральная сцена и ее зритель 

Союз создали фронтовики Первой мировой ― Суховы и Верещагины. Те, у кого «малая родина» сливалась с родиной большой. Потом фронтовики Второй обживали это пространство, наполняя его не только призывами «партии и правительства», но собственными мечтами и планами, привычками и стилистикой. Это их была персональная ойкумена...

Первоначально, «до исторического материализма», в слове «империя» не было никакой мистики. Просто констатация, что на какой-то территории осуществляется власть, управление, порядок. Это потом уже неугомонный и вездесущий Владимир Ильич загрузил этот термин негативной и алармистской коннотацией. Благо у него нашлись такие же неугомонные ученики типа нынешней украинской или прибалтийской власти...

Я уже как-то писал о своих встречах и спорах с Фрэнсисом Фукуямой. Тот сделал себе имя в начале девяностых, когда безапелляционно заявил о конце истории. А понимал историю как освоение ойкумены ― внешнего мира. И действительно, когда все освоено, то какая дальше история? Но он не знаком был с творчеством Михаила Гефтера, который задолго до него сказал, что история закончилась, но не завершилась...

К чему я все это? Да к тому, что сейчас неожиданно у всей России появился шанс стать страной, где «чисто и светло». Почему? Тема отдельного разговора, но шанс такой есть. И не только в дворницком, но и поэтическом понимании. Не упустить бы только его...

Украина руками своих волонтеров мужественно борется с Новым годом как с ненужным атавизмом. То ли он «Русью пахнет». То ли грузит историческую память и мешает высоко скакать на майданах…

Раньше полагал, что история ― одновекторная штука. То есть движется она только в одном направлении и обратного хода не имеет. Ну, как выдавленная зубная паста. Но в данном случае возник уникальный прецедент. Украинский казус. Я явственно наблюдал, как здесь история пошла вспять. Не из туалета в помпезный зал заседаний. А из зала в кафельный туалет (типа сортир)…

В России худо-бедно, но создали полноценную политическую систему со всеми положенными элементами. «Батька» в это время плел паутину личных отношений и привязанностей. Но страна ― это не колхоз, где председатель сидит в своем кресле при поддержке бригадиров. В стране для удержания лидерства нужна поддержка структур: партий, фракций, новых видов медиа и новых экспертных моделей. Еще нужна системная оппозиция, чтоб было от чего отталкиваться. И без зависти и обид...

Если простит меня Иммануил Кант за переиначивание его замечательных слов, скажу: две вещи наполняют мою душу удивлением и благоговением ― это Ту-160 надо мной и я внутри Ту-160. Такова вот критика практического разума. Да и вообще, «белые лебеди» куда круче «мальтийских соколов», только пока сами об этом не знают...

Всю жизнь не могу понять «того, который во мне сидит». Почему ему так дорог этот мир с абсурдными праздниками, нелогичными поступками, непонятными другим мотивами. Когда-то я не мог объяснить американцам, что воздушный таран для наших пилотов был проявлением героизма, а не сумасшествия. (У них на войне таранов не было в принципе никогда). Я не мог объяснить израильтянам, почему для русских плен – это позор, а не хитрая уловка. (В уставе даже израильского спецназа есть пункт, разрешающий сдачу в плен и выдачу противнику полной информации). И я никогда, никаким иностранным друзьям не мог объяснить, что такое Старый Новый год, и почему его празднуют...

Я вообще-то не против имитации. Да, я знаю, что это слово всего лишь эвфемизм куда более нелицеприятного понятия «подделка». Но мир так уж устроен, что на всех не только пряников не хватает, но и просто настоящих сущностей. Ну, а кроме того, имитация технологична. На ней можно построить благополучие хоть семьи, хоть целой страны 

Обещал подсказать, где правильнее делать ударение в слове «элита» применительно к постсоветскому пространству. Еще хотел обозначить «заморочки» строительства межэлитных «пирамид» на этих безбрежных просторах. Но... Всё перебил волшебный кофе. Сейчас пью его недалеко от реки Ориноко

Ироничный Никита Михалков, видимо, чтобы несколько снизить пафос своих видеосюжетов, заканчивает их фразой своего давнего наставника-мичмана: «Расходимся по одному. Если что – мы геологи». Наставление по своей форме относится к жанру военного абсурдизма. Но меня неизменно цепляет. И доказывает, что абсурд (нечто алогичное, нелепое, противоречащее здравому смыслу – по «Википедии») часто глубже проникает в суть жизни, чем любая логистика. Просто один абсурд раскрывается лишь другим абсурдом. Но хватит гегельянщины

Недавно купил (очень недорого) в румынских Карпатах иконку начала позапрошлого века. Очень удивился. Написана на обычном оконном стекле. При этом идеально сохранилась – ни скола, царапины, трещинки. За двести лет рушились империи, гибли страны, стирались с лица земли целые города. А тут на хрупком стекле безмятежные святые лики, неуязвимые и неподвластные никаким потрясениям, катаклизмам и даже простой бытовой небрежности 

Мой давний знакомый поменял в Фейсбуке аватарку. Он – человек сугубо земной, даже приземленный. К тому же в прошлом – околомонетарный министр. К романтике и благородству непричастен. А вот поди ж ты, поставил свою новую фотку на фоне коллекции статуэток Рыцаря печального образа. А тут еще прочитал недавно, что пятьдесят ведущих мировых литературных экспертов назвали незабвенный роман Мигеля де Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» самым великим и поучительным произведением всех времен и народов. Идальго возвращается?..

Президент Зеленский, или, как он сам себя именует, ― Зе, в предвосхищенной Гоголем реальности — просто нос. Кстати, Володя в одной из ранних и удачных своих эстрадных миниатюр с неподдельным удивлением называет себя «сукин Нос», явно не понимая, почему так обзывается. Вот она, сила внушения сквозь века!

Сейчас Штаты трясут в основном именно те «цветные», которые остались за бортом работы, традиции, династий. Причем трясет страну каждое новое поколение. Им просто некому рассказать, чем заканчиваются эти тряски...

«Ну, полетаем!» ― это не иронично-двусмысленное обещание кульминации романтических отношений. Это просто типичный тост на День космонавтики. Я сам на прошлой неделе под этот слоган немало принял. (Спасибо незабвенному Михалычу, который научил нас говорить за накрытым столом коротко и веско!) Так вот, пили за ближний и дальний космос, за полеты во сне и наяву, за пыльные тропинки далеких планет...