Альтернатива

В голове новогодний сумбур. Вспомнилось. Идут на «днюху» два мента к третьему. Один говорит другому: «Блин, подарок купить забыли! Давай по ходу, что-то купим. Вот книгу можем». Другой отвечает: «Вроде книга у него уже есть».

Танки Т-34, при всех своих достоинствах, пробивались болванкой в местах соединения броневых плит. Отец и сын Патоны создали технологию сварки, при которой шов становился прочнее, чем монолиты. Потом, как я понял, из этой технологии выкристаллизовалась не только сама судьба Бориса Евгеньевича, но и его жизненная философия…

В США сегодня все не доверяют всем: цветные белым, вкладчики банкам, население полиции, северяне южанам, безоружные вооруженным, местная элита федеральной... Короче, в целом общество категорически не доверяет любой власти. А импичмент президенту — лишь частный случай этого тотального недоверия.

Первый раз я побывал Донецке еще в советское время. Изучал структуры, механизмы и динамику самоорганизации, по сути первой в то время, массовой шахтёрской забастовки. Удивил порядок, слаженность, трезвость (во всех смыслах) и масштаб акции. С тех пор не верю в версию о естественной маргинальности шахтёров, якобы застывших на границе патриархально-сельской (огород, летняя кухонька) и индустриально-городской (сложная техника, производственный коллективизм) субкультур.

Россия, пожалуй, сегодня единственная страна в мире, где еще есть дети, которые мечтают быть полярниками, а не брокерами, космонавтами, а не менеджерами...

Есть такая историйка. Двое командированных просыпаются в гостиничном номере после жуткого загула. Кругом пустые бутылки, окурки, смятые постели, чьи-то забытые колготки. Сушняк и головная боль. Один говорит другому: «Надо бы пивка сообразить, чтоб как-то прийти в чувства». Тот отвечает другу: «Неплохо бы, но денег нет ни копейки». Друг в изумлении: «А что, мы вчера девчонкам отдали все деньги?» И тут следует замечательный, по своей скрытой мудрости, ответ: «Если бы всё не отдали, была бы лёгкая недосказанность!»

Обидно, понимаешь! Хотел насладиться украинскими выборами по полной, но получилось только наполовину. Выборы – это кульминация политического секса. А секс силен своей интригой – ну, там драматизм непредсказуемости, красочность прелюдий, трагизм бессмысленных трат, обнаженность эмоций и откровенность чувств...

Есть замечательная японская пословица: «Красиво стареют лишь добрые люди». Недавно вспомнил ее, когда смотрел последнее интервью с «отцом оранжевых революций» Джином Шарпом. Жесткое лицо, тяжелый взгляд, свирепые морщины, ноль обаяния. Да, возраст – ушел из жизни практически в свой девяностолетний юбилей. Но есть и другие примеры 

Когда-то мне удалось рассмешить обычно невозмутимых депутатов бундестага. После небольшой лекции, на кофе-брейке, я рассказал им, как всегда на примере, чем отличается геополитический рай и ад. Рай – это положение вещей, при котором немец работает полицейским, итальянец – любовником, англичанин – механиком, а русский – балеруном. А ад? Это когда итальянец работает полицейским, немец – любовником, русский – механиком, а англичанин – балеруном. Долго смеялись, хотя «про немца» восприняли неохотно

Кажется, Айзек Азимов когда-то сказал, что человек не способен придумать два словесных жанра – анекдот и загадку. Это, по его мнению, контент пришельцев, которым они тестируют землян на чувство юмора и сообразительность 

Попытка американских демократов свергнуть «рыжего хулигана» не методами политики, а приемами спецслужб, конечно же, не могла не вернуться бумерангом. По голове. И вот уже респектабельный украинский политик Андрей Деркач вдруг вспоминает свою лихую спецуровскую молодость и озвучивает телефонные диалоги Байдена и Порошенко…

Нет ничего слаще, чем маленький хорошо приготовленный кофе с великим собеседником. Кофе в Школе госуправления имени Кеннеди Гарвардского универа готовили не очень. И подавали в громадных бумажных стаканах. (Эх, погубят Америку голимые бумажные стаканы.) Но собеседник был реально велик. Сэмюэл Филлипс Хантингтон, лучший, по моему мнению, американский политолог, был еще и прекрасным слушателем. Он не перебивал, очень деликатно спорил, не давил своим возрастом и авторитетом. Мы встретились с ним незадолго до его светлого ухода из жизни – он ушел прямо в Рождество!

Главная единица исчисления времени на Украине ― промежуток между траншами МВФ. Поэтому борьба идет за то, чтобы продержаться до вечера, выжить до завтра. При таком темпоритме любой думающий гражданин ― потеря времени. Любое стратегирование ― национальная «зрада». В этой парадигме и Эрмитаж выглядит вселенским злом. Он ведь заставляет думать…

Страны делятся на три типа: мертвые, коматозные и живые. Причем мертвые порою выглядят как живые, а иногда и «живее живых». Такие бывают себе подвижные, разговорчивые. Просто не видны все ниточки, через которые шевелят их конечностями умелые кукловоды. А чужое лукавое чревовещание воспринимается как их якобы собственный голос 

Несколько лет назад я оказался в коллективном лекционном туре по ведущим польским университетам. Нам на троих сняли многокомнатный номер с общей светлой гостиной. Небольшому академику, мне и великому писателю. (Не буду называть его имя, чтобы не обвинили в рекламе.) Вечером мы с академиком накрыли в гостиной поляну. Ну там нарезка, домашние соленья, отечественная водка из дьюти-фри, уже сильно охлажденная в гостиничном холодильнике. Долго ждали третьего. Писатель не явился 

Направляющие амеиканский локомотив рельсы начали на глазах расползаться в разные стороны. Раньше различия между «респами» и «демонами» были скорее символические или стилистические. Ну как, скажем, между брутальным Дон Жуаном и жеманным Казановой…

Да, друзья, неожиданно важные и даже знаковые события закрутились сейчас вокруг хрупкой фигурки Мэн Ваньчжоу – финдиректора и фактической хозяйки известной фирмы из Поднебесной. Но моя личная история с ней началась задолго до этого. И началась не в Китае, а в благословенной (тогда) Франции

Не люблю толпу. (Мог бы использовать слово «боюсь», но это чувство не люблю тоже). В моей личной истории, нет ни одного светлого воспоминания о толпе.

Мне иногда (как правило, в плохую погоду) нравятся маленькие страны. В них спокойно думается, уютно пишется. Не нужен плед, так как пространства для сквозняка там не больше, чем в моем писательском кабинете. Поэтому мой взгляд отдыхал, когда я на прошлой неделе любовался кадрами из солнечного Таджикистана по поводу саммита глав СНГ. Таджикистан я полюбил еще в детстве, посмотрев свой первый фильм «Застава в горах». Там все завораживало: бездонные пропасти, верные лошади, коварные шпионы...

Моя аспирантка Анна вернулась из Италии! (Серьезно.) Собирала материалы об Антонио Грамши для диссертации. Побывала в игрушечном благородном городке Алес на Сардинии, где родился гений. Дух философа витает там ощутимо, сделав самым посещаемым и культовым местом скромную городскую библиотеку, а не супермаркет. Потом была Верона. Там уже другие призраки и тени. В каждой средневековой улочке мерещился ей Ромео, в каждом романтическом переулке – Джульетта