Альтернатива

Ошибочно считать, что гонения на каноническое православие, Русскую Православную Церковь украинские власти развернули только начиная с 1991 года. Да, действительно давление было сильным при Кравчуке и Ющенко, достигнув апогея при Порошенко, но все они лишь следовали старой схеме, отработанной еще 100 лет назад, в эпоху, как сейчас пишут в Киеве, «украинской национальной революции». Причем даже не в период кровавой петлюровской Директории, когда жертвами зверских расправ гайдамаков стали сотни тысяч человек, а во время сравнительно вегетарианской Центральной Рады, еще немного стеснявшейся открытого насилия и пытавшейся хоть немного соблюсти внешний демократический декорум.

Показательно, что практически все лидеры самозванной Рады (никем не избиравшейся и саму себя назначившей парламентом Украины), включая «президента» Грушевского, были абсолютно равнодушны к Церкви и религии вообще. Некоторые из них, в первую очередь левые социалисты Винниченко, Петлюра и Голубович, относились к вере резко отрицательно, считая пережитком и орудием угнетения эксплуатируемых классов. Но, захватив власть (особенно после свержения Временного правительства), радовцы резко озаботились созданием «национальной церкви».

Разумеется, они не превратились из савлов в павлов и не стали глубоко воцерковленными верующими, как ими не стали бывший заведующий идеологическим отделом ЦК КПУ Кравчук, многолетний член КПСС Ющенко, областной комсомольский идеолог (к тому же сектант-харизмат) Турчинов и прочие «диячи» озабоченные судьбой «украинского православия». Впрочем, у деятелей начала прошлого века хотя бы хватало чувства меры и элементарного такта не работать «подсвечниками» в храмах и лицемерно вспоминать по любому случаю о «христианской морали».

Самостийные нерончики понимали очевидное – в единстве с Московским патриархатом, а значит и всей полнотой православия, каноническая православная Церковь на Украине при любых условиях останется Церковью. При полном невмешательстве в политику, она будет заботиться исключительно о спасении душ народа Божьего. А националистам, прекрасно понимающим, что, до сих пор большинство населения, как минимум, равнодушно или прямо враждебно к их «альфе и омеге» – концепции Украины, как анти-России, необходима псевдоцерковь для массовой идеологической обработки населения, полной «унификации духа». Необходимо примерно то, что планировал, но не успел создать Гитлер в виде «Арийской церкви», которая, при внешнем сохранении христианских обрядов, проповедовала бы не Христово учение, а господство «высшей расы».

Руководствуясь подобной логикой, Центральная Рада через такую же, как и она сама,  самозванную структуру из отбросов Церкви и тогдашних «активистов», под названием Всеукраинская православная церковная Рада (ВПЦР), добивалась проведения Всеукраинского церковного собора с целью отделения от Русской Церкви и провозглашения автокефалии. Расчет был на то, что располагая всеми средствами государственного давления и надеясь подобрать состав делегатов из числа карьеристов-самостийников, она без труда добьется необходимого решения.

Большинство верующих крайне негативно отнеслось к данной откровенно провокативной идее, но под сильнейшим давлением и угрозами, а также опасаясь дать повод для раскола, священноначалие вынуждено согласилось на проведение Собора.

Фактически это Собор должен был решить – останется ли Церковь Церковью или станет частью аппарата управления Центральной Рады. Понимали это и мазепинцы, развернувшие активную деятельность по подбору максимального количества делегатов из своих сторонников.

Первая сессия Собора открылась 7 января 1918 года, когда Центральная Рада полностью захватила власть в крае, а уже спустя четыре дня комиссар по делам исповеданий УНР Карпинский в своем выступлении прямым текстом потребовал от имени правительства немедленного провозглашения автокефалии. Хотя УПЦР были приложены огромные усилия к подбору «правильных» делегатов, они, все же, составили на Соборе меньшинство. Настроение практически всех приходов и монастырей было совершенно однозначным – категорическое отрицание автокефалии и желание остаться частью Русской Церкви, что и обусловило состав делегатов. Правда меньшинство было предельно крикливое и агрессивное, делающее все, чтобы навязать свою волю большинству.

Стремясь получить чаемое решение Собора, лидеры УНР решили, забыв о демократии, добиться его любой ценой. Об атмосфере открытого террора, которая все более становилась, с помощью УПЦР, господствующей на Соборе, оставил яркие воспоминания митрополит Вениамин (Федченков):

«Организация Украинского собора была делом не церковной нужды, а политической игрой... Эту раду (имеется в виду УПЦР. – авт.) можно было назвать «агиткой», но никак не церковным органом.

Да у них и цель-то была не церковная, а исключительно политическо-национальная, притом шовинистская, крайняя, «Прочь от Москвы!..» И как можно дальше! Для них не существовало истории, не было кровного братства. Не говорю уже о вере, о Церкви. Была только шумная, бешеная вражда против великороссов, «москалив». Как-то я спустился в кухню епархиального женского училища на Липках, где помещался собор. Слышу горячий разговор. Один священник с красным упитанным лицом кричит что-то. Я подошел.

— Нехай я пип, — говорит он. — Зла ж перший взяв бы ниж и начав ризати кацапив! — выпалил он, бесстыдно глядя мне в глаза...

Пришло время проверки выборных мандатов и для сей самой рады. Наша группа… предварительно обсуждала в своем частном собрании вопрос: что делать с ней? Выбираем оратора против нее: профессора Киевской Духовной академии протоиерея Титова. Солидный, тяжелый несокрушимый молот! Вдруг он заявляет, что уже получил от этой самой рады письменное предупреждение: если он выступит завтра против нее (а мы выпускали его в особо важных случаях), то будет убит!

Мы пожалели его и семью... остановились на мне — монахе. Конец будет виден дальше. Ни одного архиерея в «церковной раде» не оказалось — не нашли еще такого озорника».

Скорее всего, власть УНР, несмотря на преобладание на Соборе противников автокефалии, изолировав самых принципиальных делегатов и затерроризировав остальных, добилась бы поставленной цели, но, по иронии судьбы,  Церковь спасло приближение к Киеву большевистских войск. Даже будущий первоиерарх открыто монархической РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий) с облегчением тогда произнес: «Совсем была бы беда, да вот, слава Богу, большевички выручили!»

Под артиллерийским обстрелом Муравьева главарям УНР уже стало не до создания «национальной церкви», давление на делегатов стало ослабевать, что и позволило закрыть первую сессию Собора под предлогом обсуждения поставленных на нем вопросов в приходах.

По сути, данный перерыв в работе Собора знаменовал собой полный крах попыток самостийников-автокефалистов разорвать единство Русской Церкви и создать вместо нее управляемый симулякр.

Вторая и третья сессии Собора проходили при гетмане в совершенно иной атмосфере. Нельзя сказать, что гетманское правительство полностью отказалось от идеи «украинской национальной церкви». Но, во-первых, это, в отличие от радовцев, не было у него навязчивой идеей, а, во-вторых, европейски образованные и старавшиеся придерживаться цивилизованных норм поведения соратники Скоропадского не могли и помыслить о методах, так активно использовавшимися при УНР.

Тактика власти была аналогичной позже применяемой Кучмой – вместо грубой силы мягкое обволакивающее давление, что не было страшно для Церкви, имевшей почти двухтысячелетний опыт выживания при всех властях. Возглавившему Церковь на Украине упомянутому выше тонкому дипломату митрополиту Киевскому и Галицкому Антонию (Храповицкому) удалось отделаться незначительными внешними уступками, ни в коей мере не подрывавших единство Русской Церкви.

После победы путча 2014 года идейные наследники Центральной Рады вернулись к ее антицерковной практике. Ситуацию нисколько не меняет даже наличие у режима такой псевдоправославной структуры, как филаретовский «Киевский патриархат», чего не было у Винниченко и Грушевского. Пусть «Капца», как ее называют сами националисты, не только полностью послушна властям, но и предельно инициативна в своей русофобии, однако верующих в ней просто нет. Все «приходы» УПЦ-КП – это просто актив националистических организаций, создающий, при всемерной помощи административного ресурса, видимость Церкви. Филаретовская структура  действительно стала в значительной степени центром взаимодействия необандеровцев разных оттенков, но свою главную задачу – «перетянуть» верующих от канонической Церкви она провалила полностью.

В то же время, являющаяся неотъемлемой частью Русской Церкви, УПЦ объединяет вокруг себя всех подлинно верующих православных. Несмотря на то, что она принципиально не занимается политическими вопросами («Царство Мое не от мира сего»), ее верные никогда по определению не станут сторонниками бандеровщины. Не станут по той очевидной причине, что идеология ненависти попирает законы не только земные, но и небесные. Они никогда не превратятся в зомби с заложенной внутри русофобской программой, а православную Россию никогда не увидят в образе врага.

И не менее важно, что в стране сохраняется неподконтрольная режиму влиятельная морально-нравственная сила, к которой прислушиваются и многие люди  далекие от воцерковления или даже просто агностики и атеисты. А значит, власть не сможет, что для нее является жизненно необходимым, сделать свою идеологию полностью господствующей. Последнее совершенно неприемлемо для киевских фюрерчиков, целью которых является создание даже не авторитарного, а тоталитарного государства.

Именно поэтому, не терпящая рядом ничего неподконтрольного, антирусская (одновременно и антиукраинская) власть пытается уничтожить каноническое православие, реанимируя при этом опыт Центральной Рады. Забывая, правда, при этом, подтвержденные всей историей человечества, слова Священного Писания: «Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет».  Остается надеяться, что жатва не заставит себя долго ждать, подобно тому, как это некогда произошло с Центральной Радой, атака которой на каноническое православие совпала с ее уходом в историческое небытие.

Дмитрий Тесленко,

cпециально для alternatio.org