Альтернатива

Некоторое время назад было принято считать, что на Западе общество деидеологизированно, в западных странах царит плюрализм мнений, свобода мысли и слова, расцветают демократические ценности. Конечно, и тогда было ясно, что собственно либерализм является доминирующей политической доктриной, раскинувшей свои щупальца во все сферы общественного сознания — от подачи информации мейнстримными СМИ до учебников истории. Но это объяснялось тем, что само население придерживается подобных взглядов, дошло в уровне развития сознания до «высоких демократических идеалов».

У нас, исходя из таких представлений о Западе и низкопоклонства перед иностранным, старательно подчёркивалось отсутствие государственной и общественной идеологии и считалось хорошим тоном заявлять свою беспартийность в смысле непринадлежности к какой-либо системе взглядов и ценностей. Любой идеологии противопоставлялся объективизм так, будто никакая система идей в принципе не способна к объективности, объективны якобы только сами факты, а субъективность выводов и оценок неизбежно искажает восприятие. Делать выводы предлагалось каждому самостоятельно, невзирая на то, что из определённой подачи информации большинство людей выносило однотипные суждения, часто бесконечно далёкие от истины. Но это и неважно, так как чуть ли не высшей ценностью считалось обладание собственным мнением.

Переписывались учебники, энциклопедии, научные труды, чтобы избавить их от «идеологической зашоренности», аттестация в образовании сводилась к тестированию на овладение фактоскопией. Считалось, что это крупный шаг в развитии интеллектуальной составляющей общества, позволяющий развивать самостоятельное критическое мышление. Чиновники последовательно снижали долю естественных наук в системе образования, так как они были слишком системны, аксиоматичны, логичны, мешая тем самым утверждению плюрализма и свободомыслия. Российская интеллигенция в лице журналистского, преподавательского, учёного сообщества пыталась научить людей самостоятельно мыслить, но в итоге только запутала, дефрагментировала мировоззрение большинства, превращая народ в атомизированных пассивных наблюдателей, потерявших интерес к познанию и общественной жизни. Интеллигенция пыталась научить людей ничему не верить, в итоге превратив их в ещё более доверчивых, уязвимых перед ярким блеском умозрительных, заговорческих, мистических теорий.

Столько, сколько у нас в 1990-е и 2000-е годы появилось направлений общественной мысли, порою самых экстравагантных, история ещё не знала. Мы по свободомыслию, доходящему до откровенного бреда, далеко обогнали самые демократические страны Запада.

Но жизнь постепенно менялась, мировая гегемония Запада и США приходила в упадок, увеличивался политический и экономический нажим на нашу страну. Рос и укреплялся госкапитализм в экономике и суверенитет в политике. И внезапно выяснилось, что идеологию рано списали на берег. Выяснилось прежде всего то, что на Западе степень идеологизации общественной жизни зашкаливает. Что независимые СМИ не такие уж и независимые, что цензура не обязательно бывает в форме постановлений Главлита и назиданий политрука, что инструменты формирования сознания масс далеко не исчерпываются изданиями по типу «Краткого курса истории ВКП(б)». Откровением для многих стало то, что западная идеология пронизана двуличием, расизмом, американским мессианством, евроатлантическим центризмом и систематически подпитывается откровенной ложью, которую сейчас принято называть фейками.

Многие за гламурными картинками западной жизни и высокопарными заявлениями не замечали или не хотели замечать в идейном багаже развитых стран синофобии, русофобии, либерального тоталитаризма, абсолютной нетерпимости к альтернативной точке зрения. Но с обострением международной обстановки вся эта жёлчь так попёрла наружу, что ошарашила стороннего наблюдателя. А внутри западных стран ненависть к России не просто не вызвала у населения оторопи, а была принята на ура, что доказывает её глубокую идейную укоренённость в общественном сознании. Лёгкость, с которой правящие круги США, Англии, Германии и других стран реанимировали старое доброе мышление времён холодной войны, показывает, что от его психологических и идейных основ никто никогда и не отказывался. Достаточно было щёлкнуть пальцами, чтобы Россия превратилась в «страну-террориста», а русские — в «орду азиатских недочеловеков», набегающих на восточные границы западного мира. И почти никто не подал голоса против, а на тех, кто засомневался в правильности официальных оценок, обрушился террор, и не только моральный.

История и эволюция идеологии Запада показывает, что инквизиция и институциональная цензура в сто крат менее эффективны, чем нравственная тирания самоцензуры, чем искусственно раздуваемое пламя «общественного порицания». Если бы можно было подсчитать единицы величины страха в атмосфере западных «свободных обществ» и самых тоталитарных стран, то оказалось бы, что западный гражданин придавлен страхом куда больше. Причём он боится не отстаивать свою альтернативную точку зрения — её у него нет, — а не дай бог не отстать от «общественной повестки», промолчать, не кукарекнуть вовремя то, чего от него ждёт «общественность». Оказаться нейтральным, тем более если ты публичная фигура, — уже почти преступление.

Но и самое примечательное то, что содержание западной идеологии вообще не корреспондирует со взглядами, традициями, устоями, интересами, потребностями народов западных стран. Она абсолютно искусственно спущена сверху, одинакова для всех и служит конкретным политическим целям. Казалось бы, архитекторы всей этой «повестки» — от гендерного безумия и демократии западного образца до ненависти к России — должны были использовать в качестве материала какие-то глубокие, специфические в каждом случае заблуждения или исторически сложившиеся особенности мировосприятия людей. Но нет. Идеология Запада претендует на универсальность в рамках в общем-то искусственно сформированной пирамиды государств, которые фактически подконтрольны США. Это, с одной стороны, ещё раз показывает силу идеологической манипуляции, но с другой — является предвестником её разложения из-за неустойчивости.

Короче говоря, в 2022 году эпоха относительно мягкой дебилизации населения на Западе завершилась, и происходит постепенный переход к оголтелой идеологической мобилизации в духе новой холодной войны. Легко увидеть параллели того, что сейчас происходит на Западе, с так называемым периодом маккартизма в истории Америки. Именно неомаккартизм станет главным признаком в сфере идеологии всё то время, пока будет длиться агония утраты гегемонии американской империей.

Некоторые наивно полагают, что обострение международной обстановки постепенно сойдёт на нет, мир вернётся к прежнему состоянию, Запад «остынет» и отступит. На мой взгляд, это заблуждение. Резкий поворот в идеологии отражает резкий поворот в политике, которая, во-первых, сама по себе очень инертна, во-вторых — наполнена такими запущенными противоречиями, которые делают её практически неуправляемой. Ей лишь задан вектор на конфронтацию со всем миром за пределами «золотого миллиарда», прежде всего с Китаем и Россией, а дальше она как снежный ком несётся, невзирая ни на опасность ядерной войны, ни на экономический ущерб самому «западному обществу».

У нас часто пишут о том, что в США, Англии, ЕС катастрофическая ситуация в экономике и социальной сфере, системный кризис, из которого не видно выхода. Но редко обращают внимание на связь этих внутренних проблем с внешней агрессивностью.

На самом деле агрессия и империализм Запада являются реакцией на то, что мир в целом жить по-прежнему не может и не хочет. На международной арене расширяется и укрепляется лагерь стран, не желающих плясать под американскую дудку, а выстроенная система глобализированной долларовой экономики рассыпается вместе с увяданием политической гегемонии США.

Западная экономическая модель, основанная на диктатуре гигантских частных корпораций, раздутой сфере услуг, вывозе капиталов (переносе производства в Азию) и монетарной политике в интересах микроскопического богатого сословия, исчерпала запас прочности и с каждым днём обостряет все социальные противоречия. Эта модель в целом экспансионистская и показывала свою эффективность только тогда, когда осваивала новые рынки и территории. Как только она достигла пределов расширения и начался обратный процесс её сужения, как только западные страны начали проигрывать то в экономической сфере (например, Китаю в технологическом и потребительском сегментах или России в военных технологиях), то в политической (например, в форме выдворения США с Ближнего Востока, Центральной Азии и вытеснения из Африки), она впала в стагнацию и кризис. Не имея возможности ни структурно, ни сущностно изменить эту модель, власти западных стран, прежде всего США, взяли курс на мобилизацию и конфронтацию со всеми противодействующими силами. Им кажется, что нужно собрать волю в кулак, приглушив все внутренние противоречия политически, разбить конкурентов и вернуть прежний миропорядок. Отсюда и резкое закручивание гаек в идеологии. А рецепты, принципы и подходы уже были апробированы в 1950-е, поэтому происходит возврат к маккартизму в новом прочтении.

В американской историографии никогда не угасал интерес к эпохе маккартизма. В специализированных научных изданиях регулярно появлялись и появляются публикации на эту тему, причём многие из них, ссылаясь на «историческую обусловленность» развязанной в США политической паранойи, находят много полезного и даже актуального в политике государства того периода. Так что теоретическая проработка самой этой методики манипуляции массовым сознанием не прекращалась.

То, что говорили и делали политики, общественные деятели в эпоху маккартизма, является прямым заимствованием системы пропаганды и подавления гитлеровской Германии, созданной Геббельсом. Это же направление мысли, методологии и психического воздействия в США получило и более «мирное» воплощение в теории пиара и даже отчасти маркетинга. Легко заметить, что если вооружиться приёмами пиара и маркетинга в области международной политики, то мы и получим ту систему пропаганды, которую сегодня наблюдаем со стороны Запада в отношении России, Китая, Ирана и т. д. Американские учёные, менеджеры и политики стали большими мастерами в области манипуляции информацией и формирования общественного мнения. А их прилежные украинские ученики вроде Арестовича уже превзошли своих патронов. В основе всего этого направления мысли лежат, по сути, «законы вранья».

Строптивый и недоверчивый читатель может возразить, что любая государственная пропаганда подчиняется законам пиара, что сущностной разницы между германской, американской, советской, китайской, российской, украинской пропагандой нет. Все, мол, врут, себя выставляют в хорошем свете, а оппонентов очерняют.

В таком подходе есть доля истины, во-первых, потому что в реальной жизни всегда можно найти отдельные факты преувеличений и даже откровенного вранья в любой пропаганде, во-вторых — методология и приёмы Геббельса не являются чем-то сложным и глубоко теоретическим, они основываются на психологии не только доверчивости масс, но и тяги субъекта сокрыть правду ложью, поэтому оказывают негативное воздействие даже на самую неподкупную и правдивую пропаганду.

Но суть совершенно в другом. Суть в том, что если ты прав и за тобой справедливость, то целью твоей пропаганды является разъяснение своей позиции, попытка донести до людей действительное положение вещей. Законы же пиара и маркетинга, как и логика геббельсовщины, игнорируют объективную действительность, они носят чисто прикладной характер методики внедрения в сознание любой, даже самой бредовой или преступной идеи. Поэтому те, за кем нет ни правды, ни справедливости, усердно штудируют учебники по пиару и всеми силами избегают даже намёков на постижение истины. Правду они признают только фрагментарную, которая служит лучшему укоренению общей лжи.

К сожалению, в любой системе государственной и общественной пропаганды попадаются люди, которые ставят, как им кажется, интересы страны выше всего на свете, выше даже правды, и позволяют себе приврать «ради блага Родины». Но одно дело, когда такая ложь является эпизодом в предлагаемой общей картине, а совсем другое, когда вся эта картина — одна сплошная большая ложь. Нацистская Германия и современный Запад в деле идеологии и пропаганды являются примерами последнего, и ещё неизвестно, кто кого перещеголял во вранье. По крайней мере по бесстыдству и хамству они стоят друг друга.

Примерно то же самое можно сказать и о жёсткости власти, её обоснованности.

Когда начиналась эпоха маккартизма в США, в советской печати ещё не было осознания масштаба этого процесса, но уже в первой публикации его назвали «болезнью» с двумя «симптомами»: тотальное требование лояльности и преследование всех несогласных. Речь шла прежде всего о законе Маккарэна — Вуда от 1950 года. Советская критика США может показаться забавной, если учитывать достаточно открытую репрессивность советского государства и однопартийную политическую модель, не допускающую оппозиционности. Но логика советских авторов была простой и понятной в контексте эпохи: в США у власти антинародное правительство, поэтому если оно зажимает оппозицию, особенно коммунистическую, это плохо. В СССР у власти режим народный, значит, всякая оппозиция служит лишь внешним силам, желающим развалить страну. Так что усмехаться над советскими газетами не позволяют уроки истории, ведь как только в КПСС были допущены фракции, она утратила монополию власти и страну развалили очередные «друзья народа».

Недавно у нас влепили семь лет колонии какому-то либеральному депутату за фейки о спецоперации. И конечно, «объективисты» могут сказать, что не нам рассуждать о неомаккартизме в США, когда в России «людей сажают за мнение». И это кажется логичным, если смотреть на ситуацию чисто формально, как любят западники. В реальности же старый маккартизм и неомаккартизм в США раздуты искусственно, никто ни внутри, ни вне Америки ей не угрожал тогда и не угрожает сейчас. Американские власти раздувают истерию против собственного народа и против несогласных с гегемонией Запада стран. У нас же, как и в случае с СССР или КНР, государство жёстко защищается от реальной опасности разрушения изнутри. Может быть, не всегда умно и умело, но как умеет. Нет никаких сомнений, что, если в России власть получат персонажи с «Форума свободных народов», «борцы с коррупцией» навальновской школы и другие поклонники валенс и бжезинских, они сотрут страну с политической карты за несколько лет.

Эпоха маккартизма в США формально закончилась после того, как в СССР к власти пришёл Хрущёв, который развалил международное коммунистическое движение и виделся правящим кругам Америки приемлемой фигурой советского Герострата. После смещения Хрущева Брежневым практика маккартизма вновь вернулась, но в более мягкой форме, соответствуя общей пассивности СССР на мировой арене при Леониде Ильиче. То есть обращение американских властей к идеологический системе нагнетания истерии, ненависти и паники прямо коррелирует с международной обстановкой, ростом угрозы американской гегемонии и общей политической линии государства. Следовательно, нас ждёт только обострение и повышение конфликтности как в политике, так и в идеологии, так как ни в России, ни в Китае нет никаких признаков смены курса в ближайшей перспективе.

Анатолий Широкобородов,
специально для alternatio.org