Альтернатива

Прошло 12 лет с того момента, как Владимир Путин появился на политическом небосклоне России. Его явление было энигматичным. Никто не мог понять, кто он? Русский патриот и верный сын спецслужб, ловко использующий маску либерала и лишь изредка показывающий настоящее лицо (точнее, железный лик), или, напротив, либерал и западник, тонко маскирующийся под силовика и державника, но в критический момент всегда сбрасывающий напряжение в отношениях с Западом и подающий им сигнал – «я свой!» Это было не понятно вначале. Но и за 12 лет большей ясности не стало.

Показательно, что первые тексты, которые я написал о Путине 12 лет назад – о тех деяниях, которые он свершил сразу после своего прихода к власти, и о тех, которые ему предстоит ещё совершить, сегодня выглядят как только что созданные, свежие и актуальные. Мы анализировали и гадали тогда, предупреждали и опасались. Мы анализируем и гадаем теперь, предупреждаем и опасаемся. Как будто всё это время вообще ничего не происходило. Путин по-прежнему непонятен, уклончив, противоречив, загадочен. За 12 лет ясности в отношении него не прибавилось ни на йоту. Вот это выдержка!

Когда он пришёл к власти, он сделал резкий рывок, который стал отличительной чертой эпохи Путина от эпохи Горбачева и Ельцина. Курс он изменил резко, остро и ровно на 90 градусов. Наполовину он сохранил то, что было, а на половину всё поменял. Сохранил капитализм, либерализм, ориентацию на Запад (а также остальные прелести 90-х годов: олигархат, коррупцию, цинизм компрадорской элиты, уничтожающие нравственность и народный дух, чудовищные СМИ и т. д.). Но при этом: жёстко прекратил распад России, внутриолигархические войны с использованием партий и национальных телеканалов, фронду провинций и губернаторов, Чеченскую войну (которую выиграл), суверенистские амбиции национальных республик.

После такого начала, казалось, не за горами и остальные 90 градусов, и что Путин столь же быстро войдёт в полный резонанс с тем, чего от него ожидали патриоты и консерваторы, начнёт строить империю, интегрировать постсоветское пространство, возьмёт на вооружение евразийскую идеологию, восстановит позиции религии и традиции, примется за возрождение культуры, образования духа, ценностей и нравов… Но не тут-то было.

Сделав очень резкий вираж под прямым углом к 90-м, Путин столь же резко остановил движение. На 90 градусов от прежнего курса отклонились, но ни градусом дальше. Впрочем, как и ни градусом назад. Формула найдена: «либерализм + патриотизм» - и пусть разорвутся от нетерпения все те, кто хотел бы отклонить эту стрелку путинизма в ту или иную сторону. Вам ничего не светит, - жёстко было сказано тем, кто хотел бы вернуться в 90-е. Если и сделаем вид, что собираемся уступить в этом направлении, то в следующий момент станет понятно, что это игра, и стрелка курса указывает туда же, куда и указывала. Даже в эпоху Медведева, которая стремительно уходит в прошлое, уступки либерализму и надежды ИНСОРа и иже с ними были чистой видимостью - позволили поговорить, но ничего реального. После возвращения Путина, «юргенсам» и «гонтмахерам» осталось только раствориться.

Но не лучше обстояло дело и с патриотическими кругами. И им было строго велено разговаривать с самими собой или лучше с зеркалом. Предлагалось либо удовольствоваться тем, что есть, либо идти вон. И снова ни шагу в этом направлении за все 12 лет. Наивно мы ждали, что Путин продолжит в том же ритме двигаться в сторону последовательной и законченной евразийско-патриотической позиции. Слова были, жесты были - реальности не было.

Путин так и не совершил за 12 лет того 7-го подвига, который мы определили как доведение первых шести подвигов до логического конца, до точки необратимости. Вопреки нашим прогнозам, он умудрился удержаться на лезвии немыслимо долго, смог притянуть за уши две взаимоисключающие позиции - патриотизм и либерализм, вопреки стенаниям, ворчанию и даже воплям как патриотов, так и либералов. Он сделал это и заставил общество принять и признать именно такого Путина как цельное явление. В таком качестве он и возвращается. Неразгаданный сфинкс.

Крайние либералы видят в нём «диктатора». Это неправда. Путин предпочитает действовать мягко, а к силе прибегает в крайних случаях. Он не любит насилия и, видимо, не осознаёт своего права прибегать к нему кроме как в крайних обстоятельствах, затрагивающих напрямую интересы Государства.

Крайние патриоты видят в нем «агента влияния Запада», «ставленника олигархии» и «мировой закулисы». Это неправда. Путина Запад ненавидит, так как он представляет собой реальную угрозу глобальной доминации американской империи. Запад дорого бы заплатил (и платит), чтобы его не было. Но он есть. И с этим приходится считаться.

Итак, Путина можно критиковать и с либеральной, и с патриотической сторон - как справа, так и слева. Можно ещё недовольно бурчать, что всё не так, - это будет критика снизу. Совершенно очевидно, что на Путина это не действует. Он просто этого не слышит.

Что же нам остаётся накануне его возвращения на солидный срок? Можно принять его таким, какой он есть и согласиться на тот компромисс, который он в себе воплощает (в конце концов, это не самое худшее и от самого худшего он всякий раз последовательно уклоняется). Так, видимо, определённый и более или менее значительный процент населения и считает. Путин - органическая, почти природная черта нашей жизни – как смена сезонов. Он уходит и возвращается также неизбежно как осень. Иногда тянет и путает, но неумолимое время снова и снова заставляет облетать с деревьев листву и превращает загородные тропинки в расплавленную липкую грязь. И всё-таки что-то в этом не так… Что-то в нём начинает нас всех не на шутку раздражать. Всё бы вроде ничего, но вот чего-то не хватает…

Думаю, все согласятся: возвращение Путина большого энтузиазма не вызывает. Вроде всё приходит в фокус, это облегчение. Да, верно. Всё встаёт на свои места. Но всё-таки радоваться нечему. Интересно, почему? Во-первых, и это лежит на поверхности, российское общество совершенно не оценило карточные пассы с Медведевым. Понятно, что это был тактический ход. Но он как-то не пришёлся. Наверное, технологически он удался, а осадок неприятный. Как будто ребенка успешно обманул взрослый дядька. Если и необходимо было что-то в этом роде, то уж как-то слишком безобразно было исполнено… Не по-людски.

Ясно, что к российскому народу и обществу всё это четырехлетнее междуцарствие обращалось в последнюю очередь. Спектакль разыгрывался для западных зрителей. Но это тоже можно оправдать: если массы позволяют делать с ними что угодно, то власть постепенно так и начинает действовать – то есть не обращать на них внимания. Так легко с Западом не поступишь, он не массы. Вот ему-то весь маскарад и предназначался. Понять можно. Даже оправдать можно. Но на душе от этого немного противно. Тандем вышел каким-то неудачным. И таким остаётся. От него у возвращающегося Путина на пиджаке образовалось несмываемое пятно Роршаха.

К этому стоит добавить социальную, культурную атмосферу и стихию информационного пространства. Вот тут Путин явно всё поручил кому-то ещё, не досмотрел и всё пошло вразнос. Он и его окружение телевизор не смотрит, в театр не ходит, не до этого. Если бы включили, то наверное не поверили бы своим глазам. Общество красочно и принародно, бесстыдно гниёт. А те, кто стоят во главе социокультурных процессов не только не мешают этому, но получают видимое наслаждение и пришпоривают. Нормативным типом стали перверты, ворьё, аферисты и проститутки всех полов, профессий и родов войск. Нравы пали. Искусства нет. Наука рухнула. Образование в руинах. Социальная сфера сползает в ад. Путину, конечно, не до этого. Понять можно, но неужели вокруг нет никого, кому до этого?

Однако, все эти реальные провалы немедленно испаряются, как только их берёт на щит либеральная прозападная оппозиция, сторонники возвращения в 90-е. Если Путина в чём-то упрекают люди типа Каспарова, Касьянова или Немцова, это автоматически перестаёт иметь значение, так как Запад, действующий через своих подставных марионеток, ставит через них задачу, не совместимую с жизнью страны. И если им что-то не нравится, значит, это «прекрасно». Чудовищная логика! Стремясь не допустить внешнего управления страной и «цветных революций», мы вынуждены оправдывать целый веер непристойных, отвратительных явлений, накрепко приклеенных к правлению Путина.

Я намеренно не упоминаю слова «коррупция», потому что его постоянно используют либералы. Будем считать, что её поэтому нет. Но всё остальное-то возмущает ничуть не меньше… Но вот стоит нам возмутиться как следует, как раздаётся вежливый звонок из американского посольства: «Мы понимаем Ваше справедливое негодование, my dear professor...» И мы снова встаём горой за Ксению Собчак, Романа Абрамовича, Тину Канделаки и циничных кремлевских политтехнологов. При полной организационной беспомощности и умственном вырождении патриотической оппозиции, любой антипутинский протест будет автоматически капитализирован именно либералами-западниками. Так, что антипутинзм справа – тупик.

Но если всё же мы не можем справиться с нарастающим гневом, с удушающим разочарованием, с обманутыми надеждами, с тревогой за судьбу страны, которая нам дорога… Если мы остро чувствуем, что теряем Путина, а вместе с этим, что теряем время, теряем ритм, годы жизни, силы и надежды в этом нездоровом и коснеющем в своём нездоровье безрадостном современном российском обществе – без цели, стратегии, пути, плана, ценностей, идеи, без горизонта и истории… Если нам более невыносима эта идиотская формула «патриотизм + либерализм», к которой Путин пристал как телёнок к материнскому вымени и считает, что она его будет выручать снова и снова… Что же нам в таком случае делать?

Остаётся одно: критика сверху. Не справа, не слева, ни снизу.

Что это такое? Почему сверху? Что может находится выше Путина, который является и формально и неформально вершиной властной пирамиды? Само понятие суверенности означает, что над носителем суверенитета нет никакой более высокой инстанции. В этом и смысл. Так что же может стоять выше Путина, если всё (в России) стоит под ним, либо справа или слева от него?

Сверху стоит Идея. Сам Путин, скорее всего, в Идею не верит, а верит в вещи и в технологии. Это его дело. В конце концов, правители бывают разные. Не верят в Идею даже некоторые философы, что уж говорить о правителях. Но идеи есть, и именно они движут миром, историей, обществом, человечеством. Если кто-то отказывается от встречи с Идеей, от интенсивной и опасной стихии мышления, за него будут думать другие, которые от идей не отмахиваются. Даже американские неоконсерваторы признают: «идеи имеют значение». Они в данном случае правы. Так вот: критика Путина сверху есть критика его действий и его стратегий с точки зрения Идеи.

Сразу требуется определить: какой Идеи? Идеи бывают разными – есть либеральная, глобалистская, западная идея, есть марксистская, социалистическая. Это мы оставляем их носителям. Для нас Идея-правительница - это Русская Идея, Идея Великой России, исторически уходящая вглубь веков и стремящаяся к полному и ясному воплощению в будущем. Эта Идея имеет множество аспектов – культурный, геополитический, ценностный, социальный, политический, религиозный, психологический, этический, антропологический, этнологический и т. д. Но при всём многообразии и неисчерпаемом изобилии смыслов и аспектов Русская Идея представляет собой нечто целое и единое, нечто органичное. И это целое, пусть очень приблизительно, интуитивно, отдалённо, смутно, но ощущает и воспринимает каждый русский человек. Быть русским - это значит быть сопричастным к Русской Идее. Любым образом – подчас самым неожиданным, парадоксальным, диалектическим, смутным, интуитивным.

Итак, как Путин соотносится с Русской Идеей? Первое, что мы можем ответить - это двояко. Нет никаких сомнений, что одной стороной он с ней сопряжён, её так или иначе учитывает, с ней соотносится. Путину не безразлична Россия как государство. Вот это очевидно. Интуитивно, а, может быть, сознательно, государство является для Путина ценностью. Свобода, независимость и суверенитет Государства составляют его мировоззренческий фундамент. Следовательно, за этими вопросами Путин следит и на них обращает внимание.

Казалось бы, это должно быть естественной характеристикой каждого русского, а тем более руководителя. Совсем нет. В 80-е и 90-е мы видели таких руководителей, которые, не задумываясь, принимали урезание русской державы почти вдовое, более того, подталкивали к нему, радовались падению нашего мирового могущества и ничего не имели против дальнейшего сокращения наших территорий и, к примеру, отделения Кавказа.

Если бы мы соотнесли Горбачева и Ельцина с Русской Идеей, они немедленно сгорели бы заживо. Путин не таков. Первичную проверку он выдерживает. И это интуитивно считывает все российское общество. А если бы даже и не считывало, действия Путина в первый период его президентства недвусмысленно показывают: он не колебался ни минуты в том, нужен ли Кавказ России, он выиграл Второю чеченскую войну, он остановил фронду губернаторов, он отменил в конце концов выборность губернаторов и, соответственно, глав национальных республик, убрал из конституций субъектов Федерации любые упоминания о суверенитете и многое в таком же духе. В этом не просто заслуга Путина, в этом выражение определенной части его идентичности. Тут он проходит испытание Русской Идеей и недвусмысленно оказывается на её стороне. В этом и только в этом причина того, что он был и остаётся единственным политическим деятелем в современной России, наделенным существенным процентом доверия. В этом смысле он русский человек в Кремле (и, кстати, никакой не немец, каким его назвал Александр Рар).

Пройдя данный тест, мы подходим к следующему слою Русской Идеи. Государство имеет форму и содержание. Независимость, свобода, целостность и суверенитет – это свойства формы. Здесь у Путина всё в порядке и критика сверху отклонена. Теперь перейдем к содержанию. Здесь начинаются проблемы. Либеральное отношение к Государству, свойственное Новому времени, вообще отказывает ему в самой возможности обладать каким бы то ни было содержанием. Это просто «ночной сторож», «меньшее из зол», продукт «социального договора», служащий для того, чтобы «люди не поубивали бы друг друга» (Томас Гоббс и его Левиафан). Иными словами, эпоха Модерна ограничивается формальной стороной Государства и отказывается говорить о смысле и цели Государства, о его миссии.

Соответствует ли это в Русской Идее? Категорически нет. Русские всегда на протяжении всей своей истории понимали Государство как сакральную ценность, как вместилище духовного смысла. В течение многих веков идеалом было православное царство, а в XX веке всемирная коммунистическая идея. Но всегда при всех обстоятельствах Россия мыслилась как Государство, наделенное высшим значением и призванием. Оно имело особое русское содержание, отличавшее его от всех иных окружающих Государств.

Что мы видим в случае Путина? Есть ли признаки резонанса с этой сакральной стороной русской державности? Нет. Даже в отделённом приближении. Концепт государственности у Путина совершенно европейский и полностью соответствует принципу государства-нации (Etat-Nation). Совершенно очевидно, что для Путина имеют значение только формальные стороны Государства; всего остального он либо не знает вообще, либо не придаёт значения. Государство для него - технический конструкт.

Главным формальным признаком Государства является суверенность. Очень хорошо, Путин готов её отстаивать. Но то, что у России должна быть какая-то миссия, какая-то цель, отличная от чисто технической эффективности, адекватного менеджмента и ловкого лавирования среди опасных сил в стихии международных отношений и геополитических вызовов, ему явно не близко. Думаю, он просто не понимает, о чём здесь вообще идёт речь. Об этом свидетельствуют его публичные выступления, подбор кадров в сфере политики и идеологии, а также характер международной деятельности. Везде мы видим только одно – технологи, прагматики, практики. Вот это как раз совершенно не по-русски, а скорее, по-европейски.

Можно было бы, справедливости ради, заметить, что и этот прагматический подход в духе реалистской теории международных отношений у Путина не только не имеет системной основы, но и просто остаётся не сформулированным. Никаких рациональных моделей для вычисления национальных интересов, никакого стройного и взаимосвязанного понимания функционирования геополитических сил в мире у путинской политической управленческой элиты нет и в помине.

Каждый в области отстаивания государственных интересов руководствуется своими индивидуальными представлениями или вышестоящими указами, в которых подчас логика полностью отсутствует. Реализм предполагает расчёт. Вместо него Путин полагается на смекалку и изобретательность – свою собственную или ближайшего окружения. То есть нет не только представления о миссии, но и системной рационализации в определении национальных интересов. Вот этот интуитивизм и адаптивностная ловкость – вполне русские черты, они помогают компенсировать отсутствие системного подхода. Но только до поры до времени. И к Идее никакого отношения не имеют.

Осознаёт ли Путин в этом изъян своего правления? Снова нет. Ни в коем случае. Вся его кадровая политика строится на убежденности, что высшие государственные посты итак занимают наиболее адекватные для этого люди, и Путин готов на этом настаивать – причём жёстко. В чём же их адекватность? Ведь они отчуждены от русского смысла, от какой бы то ни было миссии, да ещё и с рациональным исчислением национальных интересов большие проблемы (сплошь и рядом их путают с личными – кстати, признак полной дисквалификации для любого политика реалистской школы). Они не вдохновлены никаким идеалом, да ещё и с рациональностью и чистотой нравов у них проблемы. Путин может терпеть всё это только по одной причине. По причине того, что сам от них недалеко ушёл. Поэтому-то он и не видит в этом катастрофы. Лояльность искупает всё.

Тревожная черта. Может и русская, но снова весьма удалённая от Идеи.

Когда мы переходим к обществу, то и здесь наблюдаются проблемы. Путин видит в народе лишь покорную массу. Если бы он видел в нём что-то другое, он вёл бы с ним хотя бы какой-то диалог. Он же упорствует на монологе. Народ, со своей стороны, безмолвствует и мычит. Элиты расшифровывают это как согласие. Отчасти так поступать естественно: при желании молчаливое мычание можно принять за «да», но можно и за что-то другое – у кого на что хватит фантазии. Если признать, что народ - это всё-таки нечто качественное, то к его молчанию/мычанию стоило бы прислушаться чутко. Если же это лишь инертная масса, то это излишне, с ней поступают по-другому. Как? Посмотрите вокруг… вот как. К массе Путин подходит так же, как менеджер - механически. Кое-что исправляется, кое-что подавляется, кое-что удовлетворяется. Без обид, но и без какого бы то ни было внутреннего внимания. Можно ли чего-то ещё хотеть от власти? Да, нет, наверное, нет. Бывает хуже…

Но постепенно эта прохлада в отношении масс начинается переживаться как обида. Сами массы, даже если они на самом деле только массы и больше ничего, хотели бы считаться народом. Может, им наплевать на Идею, и они погружены в быт с головой и глубже, но лучи Идеи они хотели бы созерцать – пусть преломленными толщами мутной воды повседневности. Путин в этом отказывает, либо сквозь зубы бросает что-то, во что сам не верит, и что пишут на коленке циничные спичрайтеры на бюджете.

Культура, информационная политика, наука, образование, социальная сфера? Что думает Путин о русском обществе? Как оценивает его состояние? Это легко понять из телевизионных программ, где пул циничных первертов зловеще и глупо смеётся телезрителям в лицо, сталкивая всё ниже и ниже в зловонную яму вырождения, идиотии, индивидуализма, демонической зацикленности на мелочах. Телевидение – это мобилизованная армия борьбы с Идеей. Любое осмысленное высказывание немедленно подвергается осмеянию, часто цензуре, заливается морем бессмыслицы. В таком телевидении во всех смыслах нет ничего русского – это агония того, что некогда было культурой. Здесь всем помогут спуститься на несколько ступеней, а желание подняться вверх по культурным ступеням неминуемо встретится с хохотом или неприкрытой агрессией. И это длится год, другой, третий, десятый, двенадцатый… И это будет снова и снова. Путина это не трогает. Массы смотрят, объясняют ему руководители СМИ. Путин кивает - пусть смотрят. Духовный геноцид санкционирован.

Теперь о политике. Вот что-что, а политику Путин не любит совершенно. Ему представляется, что эти орущие и трясущиеся мужики в пиджаках всё время хотят от него чего-то получить, а делать ничего не умеют и не хотят. Это вызывает брезгливость и досаду. Но отменить этот кошмар невозможно: Запад будет против, а Запад - это серьёзно (для Путина это пожалуй, единственное, что по настоящему имеет значение). Значит, надо политику оставить, но содержания лишить. Самые передовые мишени здесь либералы. За годы путинского правления их превратили в чучело, которое постоянно перетряхивают и набивают новой подгнившей ватой. «Правое дело», «Яблоко» и т. д. Провал за провалом.

Патриоты радуются. Но, на самом деле, зря. С ними самими те же путинские мастера технологий производят строго то же самое. Соберут-распустят, соберут-распустят, потом вообще отменят, потом приподнимут плиту – живы? Да, вроде живы, и радостно снова опустят на голову… Фланги измотаны, центр торжествует. Какой? Формальный. Такой, чтобы в нём и духа никакой политики не было. Чуть кто о консерватизме, его тут же модернизацией. Кто за модернизацию, одергивают: про консерватизм забыл!

Наши люди и так думать не любят, а тут их ещё коанами атакуют: «встретишь Будду убей Будду», «модернизация это консерватизм», а «консерватизм – модернизация». Короткое замыкание и человек в пиджаке мягко опускается на скамью. «Вместе победим!» Но с кем вместе и кого победим - не пояснено. И так по всем направлениям, во всех секторах жизни, на всех этажах общества. Катастрофа? Нет, не катастрофа. Но нечто отвратительное. А про Медведева вообще говорить невозможно. Тут действительно нет слов. Никаких вообще.

Каков же результат нашего анализа власти с позиций Русской Идеи? Потеряли ли мы Путина, в которого верили? С которым надеялись вернуть Россию в историю, интегрировать большое евразийское пространство, заложить основы будущего исторического становления? Что же случилось с человеком судьбы, который в критический для страны момент спас Россию, остановив её на отвесном краю обрыва? Чтобы сделать такое, надо было быть героем. И никем больше. Может быть, его просто подменили и это уже совсем другой человек? Снова загадка. Этого человека сопровождают одни загадки.

Одно ясно: в Путине есть резонанс с Русской Идеей, он относится к сфере государственной формы. На фоне предыдущих правителей - это реальная, настоящая, недвусмысленная ценность. В критической ситуации именно это стало решающим и придало Путину реальную легитимность. После этого включились технологии. И это вошло с Русской Идеей в диссонанс. Неважно, эффективны эти технологии или нет. Это другой анализ. Важно то, что этот курс пошёл против Русской Идеи, против русской истории, против русского смысла, против русского общества, против народа как органической духовной и культурной цельности. И это очень серьёзно. Это, на самом деле, очень близко к осуждению, а может быть и к приговору.

Через год-другой после прихода Путина к власти в начале 2000-х ещё можно было надеяться, что у него просто связаны руки, что он всё ещё в плену определённых обязательств, что он не свободен. 12 лет суверенного правления достаточно, чтобы с этой надеждой расстаться. Нет, дело не в этом, дело в нём самом. И нет ни одного знака, что он возвращается с какой-то новой тайной повесткой дня, настоящей и решающей, которая бы на сей раз соответствовала Русской Идее полностью. Надо со всей ответственностью признать: так не бывает.

Время ушло. Теперь мы будем пожинать плоды уже того, что нам известно. Даже решение загадок, почему оно всё так, не важно. Ответы будут чисто техническими. Граничные условия понятны: Путин не выйдет за черту той формулы, в которую вцепился намертво. Никто не дождётся ни либерализма без патриотизма, ни патриотизма без либерализма. Он будет гнать своё. И это по-настоящему фатально.

Будет ли Путин отстаивать и в дальнейшем национальные интересы, суверенитет, державность в таком случае? Убежден, что да. Это часть его сущности. И кстати, это всё ещё немало. Сделает ли он хотя бы один решительный шаг к реальному оздоровлению общества, политики, экономики, культуры? Вернёт ли народ в историю? Убеждён, что нет. Он на это не нацелен, он, скорее всего, на это и не способен. Уступит ли он в таком случае всё пространство либералам и западникам? И снова, нет. Их надежды будут также обмануты, как надежды патриотов. Снова и снова, и снова. Вот с чем мы будем иметь дело в ближайшие годы. Увы, или к счастью, акценты расставьте сами.

Анализируя события за последние 12 лет, я с удивлением не вижу в них нарастающего разочарования, увядающей надежды или накапливающегося раздражения. Скорее, это непрерывный, хотя и эмоционально заряженный, поток размышлений, философских оценок, разрозненные замечания, скреплённые неизменной и болезненной заботой о судьбе Родины, о Великой России, о нашем удивительном и загадочном народе, который я неземно, нечеловечески люблю и за который сердечно переживаю. Волей-неволей эти размышления постоянно переходят на власть и на её персонификацию – Владимира Владимировича Путина. Надежда и разочарование здесь не сменяют друг друга, а сопутствуют, сосуществуют. Ясно, что мы не можем спокойно наблюдать, как развертываются многие болезненные процессы, и хотим подтолкнуть власть: ну что же вы медлите, что же вы смотрите…. Хочется форсировать кое-что, подбодрить – подчас вскрикнуть: «Владимир Владимирович, ну уберите Вы, наконец, эту (иди другую) гадину, которая Вас подводит, выставляет шутом и недоумком…»

Хотя, на это, может быть, и не стоило бы обращать внимание. Анализ постоянно переходит на мир идей, структур, концептов, которые движутся и строятся по иной логике – в холодном умозрительном небе смыслов. Вот это сопоставление земных волнений и отвлечённых ясных сияющих идей – самое важное.

Этот текст - не политический памфлет, не апология Путина и не его денонсация. Ницше сказал однажды, после того как Лу Саломе отказала ему в любви: «Если бы я был богом, я бы создал Лу Саломе другой». Если бы я был президентом России, я бы всё сделал по-другому. Иначе, чем Путин. Что-то я признаю верным. Что-то категорически ошибочным. И, увы, баланс не изменен – ровно на половину он прав, а наполовину нет. Путин так стоек в защите, даже навязывании своей половинной правоты (равно как и половинной неправоты). Ни шагу в сторону. Я всё-таки уверен, что ему это дорого станет.

12 лет - очень большой срок. Он не изменится. И это почти приговор. Не мой. Это приговор Русской Идеи. Говорю наполовину со злорадством, наполовину с сожалением и искренней скорбью. Но никакого будущего для страны я с этим человеком не вижу. Не вижу и прошлого. Он воплощает в себе пустое технологическое настоящее, выносить которое становится всё труднее и труднее.

И снова: стоит только сравнить Путина с президентами других стран (Запада, конечно), и нас отбросит в другую крайность – равных ему нет, he is simply the best. И это сущая правда.

Всё это я хотел сказать и раньше - но всякий раз не мог увидеть финала. Осцилляция вокруг противоестественного компромисса патриотизм/либерализм всякий раз создавала впечатление, что вот-вот и всё прояснится и тогда можно будет точно сказать «да» или «нет». Но есть уравнения, которые не имеют решения, ряды, которые не поддаются интеграции.

Путин есть неопределённость, он есть да/нет, ускользающее мерцание – свет, не свет. Нет, всё-таки свет… О, чорт, кажется, погасло. Нет, всё-таки светит… и так 12 лет нашей с вами жизни… тянет, но не рвёт… какая тоска…

Александр Дугин

«Однако»