Альтернатива

Каждая эпоха, каждая экономическая система, предъявляет свои требования к уровню образованности населения. Например, в благословенные Средние века, крестьян не учили грамоте. Зачем она крестьянам? Навыкам, необходимым для выполнения сельскохозяйственных работ они обучались с детства у родителей, передававших им свой опыт и опыт поколений. Королевские ордонансы или царские указы им зачитывали глашатаи. Суть библейских текстов передавали в своих проповедях священники, адаптируя их к неразвитому интеллекту.

Но тогда же грамоте не учили и господствующий класс феодалов. Рыцарь должен был уметь скакать на коне, владеть оружием, желательно было уметь вести домениальное хозяйство (впрочем, этим часто занимались жёны или специально назначенные управители). Наиболее «образованные» умели играть на лютне и слагать нехитрые стихи. Это уже было высшее образование, открывавшее доступ ко дворам владетельных родов, но большинство ограничивалось приобретением чисто военных навыков. Интеллект их был не более развит, чем у их подданных, поэтому они с благоговением внимали тем же проповедям в тех же храмах.

Даже среди священников и монахов грамотность была далеко не повальным явлением. Были среди них книжники, сохранявшие и переписывавшие книги чудом сохранившихся библиотек, но большинство было просто «крепкими хозяйственниками», радевшими о материальном процветании монастырей и приходов. Кстати, без этих хозяйственников, книжники бы просто умерли от голода.

Только сравнительно небольшая группа легистов, врачей, богословов да алхимиков, выпускавшихся средневековыми университетами, была в полной мере грамотной и образованной (согласно стандартам образованности того времени). Это было связано с особенностями их деятельности. Азы их наук были записаны в книгах и все новые достижения, кем бы они ни были сделаны, сохранялись лишь в случае, если были записаны.

Проблема данных групп заключалась в их повышенной социальной мобильности. В силу необходимости получать университетский диплом, для ведения практики, они редко сохраняли профессиональные династии. Потомки бывших грамотеев часто не желали тратить годы жизни на обучение, предпочитая, если родители успевали сколотить достаточный капитал и занять соответствующее положение в обществе, переходить в сословие дворян, священнослужителей или купцов. Неудачники же опускались до обычных ремесленников (цирюльников, парфюмеров и т.д.). В общем, передача знаний от отца сыну была затруднена, приходилось учиться по книгам, а значит и грамоту постигать.

Общество это было на диво стабильным. Людям, умевшим только то, чему их учили с самого детства, освоившим в жизни одну специальность, в голову не приходили вздорные идеи о «социальных лифтах», сменяемости власти и прочей популистской чепухе. Согласие между управляющими и управляемыми базировалось не столько даже на законах, сколько на обычаях. Новые законы принимались редко. В основном, они были нужны, чтобы скорректировать обычаи в кризисные эпохи и, как правило, касались налогообложения. Если власть не наглела и своими правами не злоупотребляла, а свои обязанности выполняла относительно качественно, то никаких поползновений к мятежам не было десятилетиями.

Единственной нестабильной и мятежной группой, как нетрудно догадаться были грамотеи. Причём не только светского, но и духовного звания. Овладев тонкостями тогдашней науки, они начинали чувствовать себя людьми, равными правителям, ибо знали нечто, правителям недоступное. Они брались даже за трактовку библейских текстов, оспаривая авторитет отцов церкви и апостолов. Некоторые в своём учёном чванстве доходили до атеизма, что в ту эпоху считалось столь же невозможным, как сегодня признание Земли плоской. Атеизм, согласно воззрениям той эпохи, был худшим из зол. Ибо если ты не верующий, значит ты не с Богом, а если ты не с Богом, значит против Бога. Тогда ты на стороне Князя мира сего. То есть, ты хуже, чем враг народа, ты враг люда людского.

Тем не менее, освоение даже весьма скромного объёма научных знаний (наполовину, к тому же, антинаучных) доступного эпохе, приводило к тому, что образованные (по тогдашним меркам) люди, становились прослойкой дестабилизирующей общество. Так как считали, что объём их знаний не соответствует их общественному положению. Поскольку эта прослойка была крайне невелика, а средства массовой информации, способные донести её идеи до всего общества, отсутствовали, положение было в принципе терпимым. Большинство «учёных» встраивались в существующую общественную модель, а для нежелающих встраиваться существовала далёкая от гуманности средневековая юстиция, позднее дополненная инквизицией.

С усложнением экономической модели необходимость в образованных людях росла, пока, к концу XIX века не доросла до необходимости всеобщего начального, а затем и среднего образования. Уже с конца XVIII века, когда количество образованных в обществе достигло критической отметки, революции и гражданские войны становятся перманентным процессом в жизни как минимум европейского и/или европеизированного общества. Недовольство «знающих как» управлять государством, но не допущенных к рычагам государственного управления, растёт значительно быстрее, чем государственная власть успевает проводить реформы. С какого-то момента и реформы прекращают удовлетворять, ибо всем стоящим в очереди на социальные лифты, места в управляющих структурах всё равно не хватает.

Этот нарастающий процесс общественной дестабилизации и революционизации был терпим исключительно потому, что рост образованности населения был необходимым условием экономического прогресса, а значит обеспечивал выживаемость государства в агрессивной, конкурентной внешней среде. Но со средины ХХ века суть образования коренным образом изменилась.

Отныне требовалось не просто образование, а образование профильное. Необходимым условием успеха стало получение среднего профессионально-технического, а затем и высшего образования. В результате стремление составляющих общество индивидуумов к всё более высокому уровню образованности, стало входить в противоречие с интересами общества, не имевшему потребности в таком количестве узких специалистов, при том, что всё большее количество наличных рабочих мест общественное сознание стало относить к разряду непрестижных.

Возникло противоречие между значительным количеством незаполненных «непрестижных» вакансий и растущим числом недовольных «высокообразованных» безработных. Частично, в плане заполнения вакансий, это противоречие решалось за счёт привлечения гастарбайтеров, но это не снимало проблему возрастающего числа недовольных «высокообразованных» безработных и не менее «высокообразованного», но в реальности ничего не умеющего и получающего достаточно скромные зарплаты офисного планктона. Цивилизованные общества (включая российское) пока не нашли решение проблемы постоянно растущего числа амбициозных «образованцев», осознающих, что их очередь к социальному лифту продвигается слишком медленно и подняться наверх они не успеют до конца жизни.

Но это только часть проблемы. Вторая часть более серьёзна. Как я написал выше, со средины ХХ века общество испытывает нужду во всё более узких специалистах. Дело уже дошло до сантехников, разбирающихся в функционировании строго определённых моделей унитазов (иному их не учили), историков, специализирующихся не просто на Новом времени, Средних веках или Древнем мире и даже не просто на особенностях развития какого-то государства в определённый исторический период, а на одном историческом событии. Человек, например, может быть специалистом по Первой Русской революции 1905-1907 годов, но уже Русско-японская война 1904-1905 годов является для него фоновым событием, выходящим за хронологические рамки его научных интересов.

Постоянное сужение специализации и всё более ранняя специализация (скоро детские сады будут делится на гуманитарные и математические, а затем возможно дробление и на всё более узкие дисциплины) приводит к профанации науки. Учёный, способный поминутно расписать жизнь Людовика XIV, перечислить все предметы гардероба короля-солнце и его многочисленных любовниц, помнящий расположение каждого дерева в версальском парке, учёным не является. Это не более чем статья из энциклопедии, перечисляющая массу фактов, но не способная сделать ни одного самостоятельного вывода.

Однако современной экономике необходимы именно такие узкие специалисты-исполнители, способные с завязанными глазами отремонтировать единственно известную им модель электрочайника и боящиеся даже подумать о том, чтобы подступиться к электрочайнику другого производителя. Эпоха, когда едва ли не любой человек мог починить любую технику при помощи палки, петли и какой-то матери, быстро уходит в прошлое. Если в нашей стране универсальное поколение пока живо и активно (до нас «прогресс» дошёл позже), то в Европе и США уже сталкиваются с ситуацией, когда «уникальные специалисты» одной операции не способны справляться со сложной техникой ни вместе, ни по отдельности.

Самое страшное, что катастрофа в области гуманитарных знаний не так заметна, но значительно более опасна. Управлять отлаженным государством может и технарь (естественно, после приобретения необходимого опыта), но вот создание новых (перспективных) и отладка (реформирование) старых государственных моделей – удел, преимущественно гуманитариев. Встречаются, конечно, исключения, вроде математика, академика РАН Игоря Шафаревича, сумевшего стать не только квалифицированным историком, но и крупным политическим мыслителем, но, как любые исключения, они только подтверждают правило. В конечном итоге, тот же Шафаревич, опираясь на универсальность, полученного им в первой половине ХХ века образования, смог квалифицированно освоить смежную сферу знания. Современным «уникальным специалистам» такой манёвр недоступен в силу ограниченности их кругозора.

Зато эта самая ограниченность, вкупе с осознанием своей «уникальности» (в плане накопления никому не нужных знаний, доступных в любой энциклопедии) делает массы очередников к социальному лифту сверхреволюционными. Отсутствие широты кругозора, которая приобретается за счёт универсализма, приносящего глубину погружения в проблему в жертву широте охвата проблемы, порождает абсолютное доверие любой ереси, появившейся на просторах интернета. Человек просто считает, что написавший, такой же узкий специалист, как и он сам, а значит нет смысла проверять (всё равно ничего не поймёшь) надо принимать на веру.

Результатом становится одновременное принятие диаметрально противоположных точек зрения, без ощущения когнитивного диссонанса. Например, весной-летом этого года, я сталкивался с массой людей, которые одновременно утверждали, что коронавирус не существует, а рассказы о нём – заговор правительств, курируемых рептилоидами с планеты Нибиру, мечтающими чипировать человечество, и тут же возмущались тем, что российские власти слишком поздно закрыли страну, в результате чего коронавирус (который выдумка) проник в Россию. Можно верить в отсутствие коронавируса, можно верить в его наличие, но верить одновременно и в одно, и в другое может только шизофреник. Однако у нас таких «политических шизофреников» до трети общества.

Аналогичным образом, адепты разных майданов, одновременно верят, что они за демократию, свободу слова, против полицейского насилия и совершают исключительно мирную «революцию»; и требуют лишить своих оппонентов доступа к СМИ, заткнуть им рот, запретить их митинги, рассадить их по тюрьмам и, в конечном итоге, убить их. Это тоже спокойно умещается в одной голове: «Нас бить нельзя, поскольку мы за правду», - и «их надо убить, поскольку они против нас». Точно также, как любая майданная оппозиция начинает с утверждения, что представляет большинство, а то и весь народ, а заканчивает (когда им убедительно докажут, что они находятся в абсолютном меньшинстве), тем, что большинство ничего не значит, поскольку страной должны управлять «лучшие, наиболее прогрессивные» люди, которые «всегда в меньшинстве».

Таким образом, нынешняя экономическая реальность, требует узких специалистов, которых можно назвать высококвалифицированными, но трудно считать образованными людьми. При этом, сформировавшиеся за три века в обществе традиции, предполагающие уважение к образованию и стремление его получить, вынуждают государство обеспечивать условия едва ли не для всеобщего высшего образования. Узкие специалисты, постепенно продвигаясь вверх по карьерной лестнице, разложили уже и науку. Доктор наук, не ориентирующийся в собственной дисциплине, за пределами своей узкой темы, становится обыденным явлением. Особенно это касается гуманитарных дисциплин, где ошибка порой становится очевидной через годы и десятилетия (общества не взрываются, как ракета на старте). Но цена такой ошибки гораздо выше, чем при проектировании космической ракеты – убытки от неудачного пуска не идут ни в какое сравнение с катастрофой государственности.

Фактически, раздавая дипломы о высшем образовании людям, де факто не имеющим кругозора, который обеспечивало гимназистам начала ХХ века толковое среднее, мы плодим пушечное мясо майдана – недовольных всем подряд и ни к чему неспособных очередников социальных лифтов, быстро понимающих, что прорваться в этот лифт они могут только силой, только ценой разрушения системы, в которой они не востребованы, при том, что построить другую не в состоянии. Любому майдану всегда предшествует падение качества образования. Амбициозной толпой, с дипломами, но без знаний очень легко управлять, достаточно сказать им, что они соль земли, и они пройдут за вами на штурм мешающих им (а скорее вам) устоев.

Именно разложение системы образования, ускоренная адаптация её под потребности современной экономики, без существенного изменения сформулированной к концу ХХ века оторванной от экономической реальности общественной потребности во всеобщем высшем образовании, привела западные страны в сегодняшнее предмайданное состояние. Никакие НКО и фонды Сороса не формировали там антигосударственную оппозицию хотя бы потому, что либералы обладали в этих государствах абсолютной монополией на власть. Консерваторы до сих пор лишь чуть-чуть потеснили их, но пока далеки от коренного перелома. Тем не менее, по всей Европе и США пушечного мяса майдана развелось столько, что можно тоннами отправлять на экспорт – и всё равно меньше не станет.

Но самое важное, что в государствах победившего майдана (абсолютно победившего, как на Украине, где майдан поменял не политиков у власти, а реально сменил систему власти на майданное управление, хоть и влил его в прежние структуры), система образования продолжает под корень уничтожаться, а раздача дипломов продолжается. Украинские школы и ВУЗы выпускают людей с кругозором охотника-собирателя раннего палеолита, но снабжают их дипломами об образовании и абсолютной уверенностью в своих знаниях и способностях. Страна вместо народа получает управляемую толпу, которую сегодня можно уговорить пойти на майдан за всё хорошее, против всего плохого, поскольку «Беркут» якобы был жесток с «онижедетьми», а завтра спокойно отправить тех же людей давить танками, обстреливать из крупнокалиберных орудий и бомбить с воздуха города Донбасса или жечь одесситов в Доме профсоюзов. Послезавтра они в рамках деолигархизации изберут себе президентом олигарха, затем клоуна, затем отпетого мошенника, затем нацистского диктатора. И всё это будут делать «во имя добра и лучшей жизни», гордо неся на знамени свастику и называя тех, кто под это знамя не становится фашистами.

Это не бред и не сложная политическая технология, навязанная «тайным мировым правительством», десять тысяч лет подряд мечтающим всех убить. Это всего лишь дошедшее до абсурда уважение к образованию. Не каждому дано быть хорошим трактористом, хорошим токарем, хорошим пилотом и так далее. Точно так же далеко не каждый способен заниматься наукой. Образование не обеспечивающее широчайшего кругозора не может считаться высшим. Каким бы тонкостям обращения со сложнейшей техникой вас ни учили, оно не более, чем среднее специальное. И в этом нет ничего страшного, поскольку большинству наших современников, как и сотни лет назад, не надо даже уметь читать и писать. «Королевские ордонансы» разъяснят телевизор и интернет. В Ютубе для ленивых давно уже даже писанные статьи озвучивают. Более, кроме вывесок, они и так ничего не читают, а запомнить по внешним признакам где магазин, где аптека, а где кабак не сложнее, чем в средние века. Считать гусей, коров и деньги необразованные крестьяне и тогда умели, и сегодня этой нехитрой науке детей учат, как правило, ещё до школы родители.

К сожалению, общественные настроения не позволяют привести систему образования в соответствие с экономической реальностью немедленно. Если отнять у миллионов безграмотных надежду на диплом, бунт неизбежен. Они это воспримут так же, как «новый русский» ранних 90-х покушение на его золотую цепь, красный пиджак, «Мерседес», любовницу и ларёк на рынке, который он рекетирует. Думаю, что для начала, чтобы не было очень больно, стоило бы просто, в рамках демократизации, сделать среднее образование из всеобщего обязательного, всеобщим добровольным. Не хочешь ходить в школу – не ходи, глядишь поначалу количество претендентов на диплом уменьшится (ведь без среднего образования на высшее претендовать нельзя), а затем, с отсевом неспособных (которые просто не пожелают ходить в школу) можно будет и качество образования повысить, ведь учитель ориентирован не на лучшего ученика, а на средний уровень класса.

На следующем этапе можно будет ввести оставление на второй год и отчисление, если и со второго захода программа не была освоена. Это даст возможность вновь повысить средний уровень среднего образования, а значит и уровень абитуриентов (с одновременным уменьшением их количества). В конечном итоге это сократит нагрузку на учителей, но одновременно повысит требования к преподавательским кадрам, а значит и престиж профессии, поскольку далеко не все будут соответствовать новым требованиям.

Глядишь лет через десять-двадцать количество амбициозных ничтожеств с дипломом, но без знаний, уменьшится в разы, а вместе с ними поредеют и ряды всегда готового к мятежу пушечного мяса майдана. Зато должен будет вырасти спрос на вакансии дворников, строительных рабочих и прочие «непрестижные» сейчас виды деятельности. Должны будут поредеть ряды офисного планктона (останутся реально квалифицированные, а их зарплата вырастет), а также сократится количество гастарабайтеров (места будут заняты своими, без дипломов и без амбиций).

Реформа образования, как любая реформа требует времени и осторожности. Но мы должны понимать, что так же, как не все могут быть чемпионами по боксу, не всем дано быть учёными. Дело государства не обеспечить каждого дипломом, а обеспечить возможность каждому достойному диплома диплом получить. Надо также понимать, что приведение системы в соответствие с реальностью будет в интересах всех. Иначе мы быстро, в считанные десятилетия, вырастим поколение майданных зомби, которые, стремясь ко всему хорошему и выступая против всего плохого, устроят полноценный апокалипсис не только себе или своему государству, но и всему человечеству. Исключительно потому, что в своей самоуверенности не будут ведать, что творят.

Ростислав Ищенко,
специально для alternatio.org