Альтернатива

Как часто вам приходилось слышать слова «забытый подвиг»? Какое впечатление производили они? Казалось бы, в наши дни – все, или практически все о Великой Отечественной войне должно быть известно. Да, могут существовать различные трактовки или острые дискуссионные темы. А вот чтобы героическое событие было «забыто». «Так не бывает» – справедливо скажите вы, однако до недавнего времени, было именно так...

Как часто вам приходилось слышать слова «забытый подвиг»?

Какое впечатление производили они?

Казалось бы, в наши дни – все, или практически все о Великой Отечественной войне должно быть известно. Да, могут существовать различные трактовки событий или острые дискуссионные темы. Может происходить деградация исторической памяти. Но это уже другой вопрос.

А вот чтобы героическое событие было «забыто». Не то чтоб совсем неизвестно, но как бы оставлено «в тени». И запустевшему месту подвига даже не присвоили статус памятника. Чтоб это длилось с советской эпохи, с ее культовым отношением к войне. «Так не бывает» – справедливо скажите вы, однако до недавнего времени, было именно так.

Подвиг, о котором пойдет речь – не диковинный сюжет скороспелой передачи, раскрывающей очередную «сенсацию».

Это факт из истории обороны Одессы.

Сражающаяся Одесса

Шел август 1941 года. Первые, тяжелейшие для нашего народа месяцы Великой Отечественной войны.

Первого августа противнику удалось прорвать Южный фронт и 4-я румынская армия, выделенная для захвата Одессы, вышла на дальние подступы к городу.

В этих условиях 5 августа началась оборона «жемчужины у моря». Приказ Ставки был следующим: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности». 8 числа город с окрестностями был объявлен на осадном положении.

Основная тяжесть боев легла на части Приморской армии. В ее тылу спешно готовилась глубокая система оборонительных рубежей, передовая линия которых, для защиты города и порта от артогня противника, проходила на расстоянии 20-25 км от окраин Одессы.

13 августа румыно-немецкие соединения полностью блокировали город с суши. В тот же день фронт войск Приморской армии был разделен на три сектора обороны – восточный, западный и южный.

19 августа Ставка приказала создать Одесский оборонительный район (ООР) во главе с бывшим командиром Одесской военно-морской базы, контр-адмиралом Гавриилом Васильевичем Жуковым. Такое решение было понятно, потому что в сложившихся обстоятельствах только флот мог оказывать огневую поддержку и осуществлять подвоз боеприпасов, и подкреплений осажденным частям. Только морем была возможна эвакуация раненых и гражданского населения.

Теперь вся ответственность за дальнейшее руководство обороной ложилась на Черноморский флот.

В то же время противник произвел перегруппировку своих сил. Маршал и кондуэктор (вождь) Румынии Антонеску потребовал от своих офицеров в кратчайшие сроки овладеть стратегически важным пунктом, и назначил официальную дату захвата Одессы на 23 августа (был запланирован даже военный парад).

20 августа, подтянув резервы и имея 6-кратное преимущество в личном составе, 5-кратное – в артиллерии, значительное превосходство в танках и самолетах, враг перешел в наступление сразу во всех 3-х секторах обороны города.

Тяжелые бои вели в эти дни части Восточного сектора (правый фланг обороны). Противник бросил в бой на этом узком участке фронта более 50 тысяч солдат и офицеров. С 22 августа атаки здесь не прекращались даже ночью.

Так для защитников наступил самый критический период обороны Одессы – борьба на ближних подступах к городу.

412-я батарея

Здесь же в Восточном секторе в балке у села Чебанка находилась 412-я дальнобойная батарея береговой обороны. Она была построена в начале 30-х годов по проекту видного военного инженера Д.М. Карбышева. На береговой батарее были установлены три 180-мм пушки, с круговым обстрелом, которые могли поразить цель на дальности до 40 километров.

Хорошая маскировка делала 412-ю незаметной даже с пролегающего рядом шоссе Одесса – Николаев.

Ее мощная огневая поддержка имела решающее значение для всего сектора. Однако, предназначенная поражать дальние цели и малоуязвимая при ударах с воздуха, батарея была почти беззащитна от врага, оказавшегося рядом с боевыми расчетами. И если бы в критический момент что-нибудь помешало вывести ее из строя, противник мог, завладев орудиями 412-й, направить их на Одессу.

Прорыв в Восточном секторе

В ходе своего наступления 23 августа румыны решили любой ценой захватить 412-ю батарею, чтобы использовать ее для обстрела аэродрома, порта и фарватера. Осуществление этого замысла означало бы гибель для осажденного города.

Имея большое преимущество в живой силе, румыны, поддерживаемые немецкими подразделениями автоматчиков (в наших боевых донесениях фигурируют как «железные кресты») упрямо рвались к морю, к батарее. Усилив свою пехоту танками и кавалерией, противник беспрерывно атаковал позиции легендарных морских пехотинцев 1-го морского полка Я.И. Осипова.

Не обращая внимания на потери, враг добился успеха, оттеснив поредевшие части 1-го полка морской пехоты и 54-го стрелкового полка. Небольшие группы вражеских автоматчиков проникли в стык двух полков, и закрепились на рубеже в 2-3 километрах от  412-й батареи.

Вскоре румыны начали окружать Чебанку, береговую батарею и вышли на Николаевскую дорогу, где по направлению к Одессе подготовленной обороны еще не было. Здесь враг остановился, поджидая подхода своей боевой техники и артиллерии, накапливая силы для захвата 412-й батареи и дальнейшего прорыва к городу.

Маршевые роты

Связь с 412-й батареей прервалась, но по данным 1-го полка моряков вокруг нее шел бой, а значит, батарея еще жива. Обстановка была критической и в штабе Одесского оборонительного района понимали, что действовать нужно быстро.

Начальнику Восточного сектора комбригу С.Ф. Монахову не хватало собственных сил, чтобы выбить просочившихся в стык между полками автоматчиков. Он просил помощи, но в распоряжении штаба свободных резервов не было. И перебросить силы из других секторов невозможно – «жмут везде».

В это время командующему войсками оборонительного района Г.В. Жукову доложили, что во 2-м морском полку (на тот момент – резервном соединении) есть две только что прибывшие на пополнение маршевые роты, но они - не вооружены.

По сообщению комиссара батальона, в который пришли обе роты, С.И. Бондаренко, все 250 человек были шахтерами из Донбасса. Рвались в бой, но вооружить их было нечем.

Контр-адмирал Жуков уточнил, как они владели гранатой. Со слов комбата: бросали болванку, а настоящую гранату никто еще в руки не брал, но устройство и обращение с ней большинство знало.

Посоветовавшись с членом Военного совета ООР бригадным комиссаром И.И. Азаровым, понимая, что другого выхода нет, командующий решил послать на передовую шахтеров из 2-го морского полка, и приказал комиссару С.И. Бондаренко подготовить их к бою.

Через час за шахтерами должны прибыть машины для переброски группы в Восточный сектор на помощь командиру 1-го морполка Якову Осипову. У каждого бойца должно быть не менее пяти гранат.

И.И. Азаров хотел лично подготовить шахтеров к бою. Но комиссар Бондаренко возражал, настаивая на том, что во 2-м полку с этой задачей «справятся сами», поскольку «шахтеры народ хороший».

– Нам бы только оружие... –  заключил он с горечью.

Контр-адмирал Г.В. Жуков рассержено потребовал, чтобы бригадный комиссар Азаров остался в штабе: «Члену Военного совета подменять комиссара батальона или политрука роты – этого еще не хватало!».

Илья Ильич подчинился, но на душе у него остался горький осадок: посылать людей в бой без винтовок, с одними гранатами...

Сборы

Навсегда запомнил то, как уходили в свой бой шахтеры, политрук 2-го морского полка С.И. Бондаренко. Его рассказ приводит в мемуарах И.И. Азаров:

«Сначала собрали коммунистов. Объяснили задачу. Сказали: нужно выручать береговую батарею.

– Если враги захватят батарею, — начал политрук роты Пронин, — они ее мощные морские орудия повернут на город... Вы понимаете?

– Да нас без ружьев, как куропаток, перестреляют, – перебил кто-то Пронина.

– А ты уж хвост поджал! – дружно навалились товарищи на бросившего реплику.

Потом собрали всех. Было примерно то же.

Кто-то нерешительно сказал:

– Без оружия в бой — все равно, что в шахту без отбойного молотка...

– А по скольку гранат дадут? — спросил другой.

– По шесть – восемь, – ответил Пронин.

– Ничего, – успокоил всех остальных кто-то, – граната – тоже оружие…

– Пора, что ли? – сказал напоследок один рослый шахтер».

В казарме осталось 12 человек – раненые и больные. Им передавали наспех написанные письма, просили записать адреса родных.

По просьбе шахтеров всем выдали тельняшки, кроме гранат дали саперные лопатки. Командиром отряда назначили старшего лейтенанта Силина, политруком – И.А. Пронина.

Когда сели в машины, запели: «Слушай, рабочий, война началася».

Ночной бой

О подробностях того боя, к сожалению, известно мало. Из книги бывшего члена Военсовета ООР И.И. Азарова можно узнать, что «противник после сильной подготовки, пользуясь наступившими сумерками, бросил на 412-ю батарею два батальона. Солдаты шли в полный рост, волнами. Шли… падали… снова шли. Их подпустили ближе. А потом сразу загрохотали тяжелые и противотанковые орудия, четыре 82-миллиметровых миномета. Они грохотали 21 минуту. Враг не выдержал огня, побежал. На поле боя осталось больше 500 трупов».

Когда Азаров дозвонился до командира 1-го морского полка Осипова, тот сорванным голосом доложил, что связь с 412-й батареей восстановлена. Группа противника прижата к берегу. Есть пленные. Противник пытался расширить прорыв в стыке, где просочились автоматчики. Двигавшуюся туда роту с приданными минометными командами встретили шахтеры с гранатами. Они спасли положение.

«У них очень большие потери, – глухо сказал Осипов, – командир роты старший лейтенант Силин убит... Когда он упал, произошло замешательство. Но он поднялся и снова побежал. Второй раз упал – и уже не встал. Роту повел в атаку политрук Пронин».

Дополняет картину боя ценное свидетельство сражавшегося на 412-й батарее сержанта Ф.С. Задои: «В ночь на 24 августа батарею окружили, и весь личный состав отражал беспрерывные атаки в 100 метрах от орудий. Румын было много и они все время лезли на нас. Связи с командованием в Одессе не было.

Вдруг в районе Николаевской дороги начался бой. Видны были разрывы гранат, слышны взрывы и стрельба. Штурм батареи прекратился, а бой в районе дороги еще некоторое время продолжался, но затем затих. Защитники батареи поняли, что пришла помощь, и были уверены, что это моряки 1-го полка, наши соседи. Тем временем рассвело, а к нам на батарею никто не шел.

Мы, несколько батарейцев, осторожно подошли к месту боя и увидели жуткую картину. Перед дорогой, в траве, в кустах, лежали трупы румынских солдат с разрубленными головами, плечами, тела погибших наших бойцов в тельняшках, слышны были стоны раненых, ругань, призывы о помощи…

На земле валялись румынские винтовки. У некоторых наших мертвых бойцов в руках были зажаты окровавленные саперные лопатки, ножи и те же румынские винтовки с разбитыми прикладами.

Дальше по дороге несколько раненых бойцов, опираясь на винтовки, ходили, искали своих и перевязывали друг друга.

На обочине дороги сидел старый, с бородкой, боец в мичманке, ему другой боец перевязывал плечо. Старик попросил закурить, потом сказал, что надо найти нового командира – шахтера, он где-то здесь лежит, может жив. Старый моряк был местным жителем, смотрителем какого-то маяка. Он подсел в селе, чтобы показать дорогу к 412-й батарее, но тоже пошел в бой вместе со всеми.

Не знаю, что там было дальше по дороге и вокруг батареи, но подбежал наш юнга и сказал, что меня вызывает командир наладить связь с Одессой, и я, взвалив на плечи одного раненого, ушел на батарею.

Потом нам сказали, что наши спасители были шахтерами из города Сталино. Они ценой своей жизни спасли не только батарею, но и Одессу.

Позже, когда мы уже взорвали батарею и влились в 1-й морской полк, батарейцы снова вспомнили ночной бой, и пришли к единому мнению, что такой подвиг могли совершить только шахтеры, с их характером и силой…».

Вот как, пропуская каждую строчку через собственное сердце, реконструировал этот бой, ветеран Великой Отечественной войны, военный историк Новомир Царихин:

«Колонна с потушенными фарами мчалась по Николаевской дороге, в сторону Чебанки. Вскоре впереди стали хорошо видны взрывы и светящиеся цепочки трассирующих пуль. Там шел бой…

Не доезжая до дороги к 412-й батарее, колонну машин обстреляли, видимо, румыны издали услышали шум моторов.

Шахтеры спешились, прошли вперед.

На самой дороге, на обочинах и рядом с дорогой, было много румын, ночь была светлая, и их было видно.

Внезапно шахтеры бросились в атаку и применили гранаты, а командиры короткими очередями из своих автоматов, принялись, как в тире, расстреливать вражеских солдат. И хотя среди румын началась паника, стрельбу по шахтерам они открыли.

Наши бойцы смешались с румынами, и, орудуя саперными лопатками, ножами и кулаками, перешли в рукопашную.

Крики, стрельба, ругань, стоны…

Бой был скоротечным.

В ходе боя погиб командир отряда – старший лейтенант Силин. Его заменил политрук Пронин, но и он упал тяжело раненым в живот. Команду на себя взял какой-то шахтер, которого знал весь отряд.

На Николаевской дороге добровольцы разбили румын, часть из которых удрала.

Под руководством нового командира оставшиеся шахтеры построились, и по его зычной команде, с криками «ура», уже с оружием в руках бросились в атаку на румын, окруживших батарею. Сначала те оказывали сопротивление, но потом, не выдержав яростного натиска, бросив своих раненых и убитых на поле боя, стали отступать, приняв отряд шахтеров за крупную воинскую часть.

В своем первом и последнем бою шахтеры из города Сталино выполнили приказ и воинскую присягу, спасли от захвата 412-ю батарею и ликвидировали возможность прорыва на Одессу румынских войск.

Сами же шахтеры почти все погибли, не думая ни о славе, ни об орденах, ни о памятниках...».

Чтобы помнили…

Прошли годы.

Величественные обелиски выросли на местах кровопролитных сражений. Героические рубежи обороны Одессы покрылись цепью монументов и превратились в «Пояс Славы».

А на запустевшей 412-й батарее так и не появилось достойного памятника.

Первым о воинах-шахтерах в своих книгах посвященных обороне Одессы, упомянул И.И. Азаров. Краткая, часто искаженная информация о бое у 412-й батареи время от времени пробивалась в военно-исторической и краеведческой литературе. А в 1985 году небольшой эпизод, посвященный этим событиям «проскочил» в художественном фильме «Подвиг Одессы». Но это не меняло ситуации - подвиг шахтеров оставался не увековеченным, и, в общем-то, практически неизвестным.

Однако рассказ о шахтерах Донбасса произвел сильное впечатление на одного человека. Им был одессит, ветеран Великой Отечественной войны, полковник в отставке, научный сотрудник Военно-исторического музея Южного оперативного командования – Новомир Царихин. Пораженный мужеством «Сталинских шахтеров», он, начиная с 1980-х годов, самостоятельно вел поиск сведений о бое у батареи в Чебанке, сумев собрать ряд ценных свидетельств. Проводя экскурсии, выступая в газетах и по телевидению, Н.И. Царихин старался привлечь внимание к проблеме увековечивания «забытого подвига» горняков. И однажды ему это удалось.

6 мая 2010 года, в год 65-летия Великой Победы на Одесской земле у бывшей 412-й батареи был торжественно открыт памятник мужеству и героизму шахтеров Донбасса, памятник воинам, отдавшим жизни «за други своя». Рядом с ним перезахоронили останки 42-х морских пехотинцев, погибших в 1941 году во время обороны Одессы.

9 сентября 2010 года «человек с большим сердцем» Новомир Иванович Царихин ушел из жизни, но он успел не только передать свою эстафету памяти дальше, но и увидеть, как на кургане у Николаевской дороги во весь свой могучий рост поднялся 5-метровый шахтер в матросской тельняшке.

Мирослав Руденко,

специально для alternatio.org