Альтернатива

Моя жена танцует танго. Я не знаю, как к этому по-философски относиться. Философия – это скорее наука о ценностях, чем о знании. И я, как путешествующий философ, пока не могу оценить до конца национальную значимость танго для той или иной страны. (Для Аргентины это давно имиджевая реклама, а не тренировка и наладка народного духа.) Но вот праздники дали время и настроение немного порассуждать на танцевальную тему.

Как дилетант в этом безбрежном вопросе, я пока выделяю пять национальных групп танцев. («Большая пятерка танцев!») Объясняю и доказываю. Первая группа – танцы прощальные (поминальные, скорбящие). К ним, например, относится древний безымянный абхазский танец, в котором вдова имитирует движениями любовный акт с умершим мужем. Один мой знакомых абхаз на этом основании даже предсказал победу Абхазии в последней войне: мол, нельзя победить народ, где и мертвые воины оплодотворяют своих любимых.

Но не будем уходить в инфернальную мистику. Есть вполне земной и знаменитый танец этого рода – завораживающее сиртаки. Хотя его изобрели (спасибо, Микис Теодоракис!) относительно недавно, он стал воистину национальным для целого семейства балканских народов. Меня ему научила Дорка Шемякина – гениальная художница, княгиня, матерщинница. Мы ночью танцевали его в темной афинской таверне. Умер какой-то её коллега-скульптор, и друзья в память о нем бесконечно кружили сиртаки по древнему дубовому полу. И я вместе с ними.

Потом была война в Югославии, где официанты поминали танцем погибших друзей (я об этом уже рассказывал). Была майданная Украина. Помнится, когда вектор развития ситуации был уже очевиден, я предложил Эмиру Кустурице снять танец-реквием по суициду целой страны. Сценарий был таков: все «беркуты» в прожженном и порезанном камуфляже, перемазанные своей кровью и чужим дерьмом, должны были стать на гребне баррикад, взяться за плечи и под грохот железных бочек, кастрюль и мегафонов исполнить свой последний танец. «Беркут – сиртаки»! Назидание всем странам, что с «гибельным восторгом пропадают». Однако не сняли – не хватило пары дней. А успели бы – вошли бы в книгу Гиннеса, побив предыдущий рекорд сиртаки в пять тысяч участников. И Армения, глядишь, задумалась бы, видя то, какими скорбными танцами заканчиваются массовые гуляния на майданах. Но не сложилось.

Другая группа национальных танцев – адреналиновые (драйвовые, дурманящие). Адреналин в крови стирает прошлые обиды и страхи будущего. Живешь настоящим! Надо только разогнать пульс до 160–180, и впрыскивание эйфории в организм обеспечено. Наверное, поэтому рок-н-ролл стал национальным танцем attaboy – американских солдат – именно в период корейской и вьетнамских войн. Здесь все ясно.

Третья группа – танцы ожидания (предвкушения, прелюдии). Здесь, пожалуй, самым ярким, на мой непросвещённый взгляд, является даже не «Хава нагила» (это больше для израильтян), не хора (корни уходят к румынским евреям), а поистине всееврейский народный танец «7:40» (фрейлехс). Канонические слова его песенной версии прекрасно передают заложенный сакральный смысл: вот ровно в семь сорок к нам приедет на паровозе кто-то родной, важный, богатый и жизнь сразу завертится, наладится, раскрасится.

Кстати, пришлось как-то танцевать это с израильским спецназом в городке Нахирия во время ливанской войны. Но там не было паровоза, поэтому никто и не приехал.

Очень близко к «7:40» стоят португальские танцы фаду. Там тоже, все танцуя, ожидают удачи, счастья, хорошей погоды, некого Дона Симидона (не путать с таблетками от климакса) и прочих подарков судьбы. Короче, сплошное ожидание Годо, только не в драматургии, а в приманивающих удачу движениях.

Четвертое семейство – танцы куража (превосходства, силы). Тут есть духовное ответвление – кавказская лезгинка. Меня бабушка в детстве брала на кавказские свадьбы. И я, танцуя лезгинку на табуреточке, действительно чувствовал себя орлом – выше и сильнее всех взрослых гостей, включая жениха.

А есть и физическая ветвь – бразильская капоэйра и украинский гопак. В капоэйру я долго был заочно влюблен благодаря великому роману «Донна Флор и два её мужа» Жоржи Амаду. Там мой любимый герой Гуляка на каждой второй странице танцует с похмелья именно капоэйру. Я долго верил, что это не просто танец, а зашифрованные в ритмику непобедимые боевые приемы на манер ката в карате. Потом встречался на татами с капоэйристами. Все-таки просто танец.

С гопаком получилось сложнее. Мы с одним известным академиком, специалистом по поздней трипольской культуре, сидели у президента Ющенко. Обсуждался сценарий роспуска парламента. В это время ему для примерки принесли шаровары для гопака. Разговор тут же переключился. Виктор Андреевич стал трясти шароварами и рассказывать, что круче боевого гопака рукопашных систем в мире нет. Потом он стал звонить силовикам и выяснять, перешел ли спецназ – весь офицерско-сержантский состав – на гопак. Сказали, что перешел, но еще не освоили тактику боевых пчел. Вроде бойцам, кроме шаровар, полагались глечики с пчелами для заброса то ли в очаги сепаратизма, то ли в гнезда парламентаризма. С этим оказался напряг. И вот я до сих пор отчетливо представляю: группа спецназа в низком гопаке («жабка» называется) стремительно затанцовывает врага, а потом еще забрасывает боевыми пчелами. Картина душераздирающая, не для слабонервных. Выдержать такую атаку вряд ли кто сможет. Но я увлекся.

Пятая группа национальных танцев – танго. Танец гармонии (симметрии, понимания). Жена преподает танго. Она говорит, что учит не движениям тела, а психологии души. Поскольку танго – это доминирование без злорадства, принуждение без напряжения, внимание без назойливости, страсть без надрыва, удовольствие без пресыщения, победа без мести...

Слушая жену, я почему-то вспомнил, что Россия по индексу цитирования занимает первое место в мире в разделе военной техники и последнее в разделе психологии. Когда-то Александр Николаевич Вертинский намекал, что проблема России не в базовой экономической модели, а в базовой стилистике национального танца.

В День Победы желаю всем победного танго!

Р. Дервиш,

специально для alternatio.org