Альтернатива

Обещал подсказать, где правильнее делать ударение в слове «элита» применительно к постсоветскому пространству. Еще хотел обозначить «заморочки» строительства межэлитных «пирамид» на этих безбрежных просторах. Но... Всё перебил волшебный кофе. Сейчас пью его недалеко от реки Ориноко.

Лучший кофе я пил только дважды. Один раз у тещи. Она работала заведующей магазинчиком на шахте и подарила мне на день рождения пузатую банку индийского растворимого кофе. Я, в те времена аспирант, впервые попробовал это чудо и подумал, что ничего вкуснее в мире нет. Есть! Много позже довелось выпить эспрессо в венесуэльском парламенте.

У меня уже был кофейный опыт из многих стран, но то, что довелось выпить в прохладном буфете причудливого старинного здания, превосходило любые мечты и воспоминания. Не удержался и спросил у вице-спикера, почему этот неповторимый сорт нельзя найти в других парламентах? Он сказал, что после выхода страны на лидирующие позиции нефтеэкспортера исчезла необходимость вывоза золотых зерен, пусть и лучших в мире. Упс! В сознании у меня щелкнул первый сигнал тревоги...

Пару недель я проводил небольшие тренинги с венесуэльскими депутатами, журналистами, политологами. Выступал на местном телевидении и радио. Смотрел соревнования инвалидов-колясочников по баскетболу и детишек из фавел-ранчос по дворовому футболу. Ходил на многочасовые выступления-проповеди команданте Чавеса. И тревога звучала все сильнее. В Венесуэле не сформировались национальные элиты!

(Возвращаясь к базовой теме.) Дело в том, что для формирования своих элит как минимум нужна мощная национальная философия и литература. Поэтому, например, маленькая Венгрия, имея в своем багаже философию и литературу мирового класса, выпестовала внутри себя мускулистые элиты. А большая Венесуэла (по населению почти как крупная «европейская» Украина, а по территории и ВВП в два-три раза больше) их не породила.

Кстати говоря, постсоветские страны имеют элиты, взросшие на обильном гумусе имперского и советского духовного наследия. Причем даже те, которые это наследие ненавидят и третируют. Так бывает. Ненависть – это самый простой способ замещения благодарности. Но об этом как-нибудь позже.

Так вот. Я пытался тогда объяснить, что важнейшей задачей сохранения и благополучия их дивной страны являются поиски способа пусть искусственного, но оплодотворения нации для порождения элит. (Ведь если женщина не может родить естественным путем, для продолжения рода ищут способ искусственный.) А без элит не может быть национального согласия – нет «центров» поиска компромиссов, общих целей, точек развития.

В то время в стране была как бы либертарианская протоэлита, которая выросла из интересов и мейнстрима транснациональных корпораций. Если очень упрощенно, внутри страны она опиралась на обеспеченный класс, игнорируя неимущих. И была правящая боливарская протоэлита, которая выросла из мифов и эпоса трудной жизни и вечной борьбы революционера Симона Боливара. Если очень упрощенно, она опиралась на неимущий класс, игнорируя обеспеченных. Если совсем коротко, коррупция бедных боролась с коррупцией богатых. Лубочное прошлое против химерного будущего. Неуклюжая и наивная прямая демократия против лукавой и коварной представительской...

Иначе и быть не могло: любое богатство, тем более транснациональное, опирается минимум на два главных обмана. А любая революция, тем более южноамериканская, опирается, как правило, на три главных предательства. (Впрочем, я это уже неоднократно доказывал.) Поэтому я советовал правящему слою искать любые, но, главное, скоростные способы элитообразования. Сейчас нет возможности вспомнить все советы и пожелания. Ограничусь базовым.

Я просто напомнил, что умного гражданина, кроме великой философии и мировой литературы, создает сложное производство. Чем в более сложном он участвует, тем умнее будет. Поэтому пилоты самолетов, как правило, умнее водителей тракторов, а диспетчеры атомных станций – диспетчеров ЖЭКов. Соответственно, правящий слой страны должен был рассматривать создание сложных производств под своим патронатом не только как экономическую задачу, но как политическую – формирование собственного «беловоротничкового» «яйцеголового» партнера и электората. «Учиться, учиться», что вслед за известным учителем изрекал пассионарный команданте, маловато. Надо еще «строить, строить», как повторяет московский мэр. Только лишь из вязкой оринокской нефти и бесплатных школ нельзя было вырастить умный и самодостаточный слой поддержки даже для самой харизматичной власти. (Тем более – совсем не харизматичной.) Нужны были и современные заводы, и технологичные фабрики, и модерновые кофейные плантации. И строить это было желательно с русскими. Только они сегодня умеют так же быстро и сложно строить в других странах (особенно на Юге), как вчера умели быстро и запросто у себя разрушать (особенно на Севере). Плюс нужно было учиться «вытаскивать», «раскодировать» из этих производств высокие стили, мощные смыслы, геополитические возможности.

К примеру, уже тогда в правительстве проговаривали покупку у России цикла производства «Калашникова». Мои собеседники считали, что это производство оружия. А я им объяснял, что это руководство по русской душе. АК – это в какой-то степени архетип нашей вроде бы разухабистой души: неприхотливость, надежность, безотказность, традиционализм и самодостаточность.

АК нельзя представить в гламуре. Я видел убийственное порождение французского гения – ручные гранаты Ф-1 в украшении Сваровски. Говорят, что, взрываясь, они радуют глаз противника красочной радугой кристаллов, а потом уже убивают ржавыми чугунными осколками. А позолоченный АК, как жалуются шейхи, не стреляет. Это цыганке можно позолотить ручку, а русскому нельзя позолотить душу. Короче, если б наши южные друзья стали вовремя делать АК, они бы знали нас лучше, чем мы самих себя. А мы бы знали, за кого заступаемся. Люди наши пока для настоящей дружбы слишком разные.

По ходу предлагал замастырить совместный фестиваль у них «АКа-пулька, айяяяй...!» Их смуглые красавицы в бикини соревнуются в неполной сборке-разборке нашей души... в смысле – автоматов сотой серии последней модификации. А их мачо в красных бейсболках демонстрируют стрельбу «по-венесуэльски» – сразу с двух рук из двух укороченных стволов. А еще была старая русская диаспора в стране, чья энергетика никак не задействована. И были индейские племена, чьи сакральные знания никем не изучались...

Опять увлекся. Но мысль, надеюсь, ясна. Только на тяжелой нефти не построишь легкую на политический подъем преданную и умную элиту. А без поддержки умной и состоявшейся элиты нельзя долго удерживать власть...

Смотрю сейчас на прекрасную, экзотичную страну, спасшую когда-то мне жизнь, прямо через границу. (Через границу больше видно, чем через океан.) Кто бы сейчас ни победил, он долго не удержит власть, не сформировав оптимальный комплект элит поддержки. Это сегодня главное, а не то, кто получит контроль над зарубежными золотыми активами. (Хотя, конечно, золотой запасец надо хранить дома, а не в чужих странах.)

Пугает оппозиция, не только этим непониманием, но и своим постоянным речитативом «С нами Бог!» Помнится, эти слова были отлиты на пряжках немецких зондеркоманд.

Нынешний моложавый лидер оппозиции, хотя и заканчивал религиозную бурсу в Штатах, видимо, не читал слова проницательного американского президента. Тот много лет назад просил не употреблять всуе это словосочетание. Мы слишком ничтожны, чтобы этого громогласно от Бога требовать, и слишком циничны, чтобы это униженно просить. Разве что можем робко и благоговейно прошептать: «Мы с Богом!» Если, конечно, хватит непорочности и святости.

Но пугает и власть. Ничего не сделано из того, что обсуждалось и планировалось много лет назад. И на стене Центробанка до сих пор выбита цитата, кажется Боливара: «Мы победим, даже если Господь будет против!». «Это вряд ли», как сказал бы великий философ красноармеец Сухов.

А кофе в Венесуэле действительно лучший!

Р. Дервиш,

специально для alternatio.org