Альтернатива

  • Увеличить шрифт
  • Обычный шрифт
  • Уменьшить шрифт

UKRAINA: от мифа к катастрофе - 5

26 Мая 2011 Андрей ВаджраАндрей Ваджра
Просмотров 10548
Оценить
(7 голосов)
UKRAINA: от мифа к катастрофе - 5

Беседы главного редактора сетевого журнала «Полярная звезда» Дмитрия Родина с киевским политологом Андреем Ваджрой

Беседа пятая

В начале которой, был затронут факт полной несамостоятельности украинства, его марионеточности, жёсткой привязанности к геополитическим интересам иностранных государств, для которых украинство было и остается частью большого антирусского проекта, а «Украина» - искусственно созданной «Антироссией». Далее Андрей Ваджра обратил внимание на тот факт, что традиционно лучшие представители малорусов активно строили, расширяли и укрепляли Российскую империю, а сама идея общерусского государства в форме русской православной империи родилась в Киеве, в 1674 году в Киево-Печерской лавре. Затем беседа коснулась того известного факта, что с XVII века именно представители Юго-Западного края составили костяк имперской государственности, науки и культуры России. После этого Андрей Ваджра рассказал о волынянине Петре Ротенском (Святителе Петре), который, будучи митрополитом, в 1325 году, перенес резиденцию Русской митрополии в Москву, после чего она начала свой нелегкий и долгий путь от мелкого княжества через Русское царство к Российской империи. Затем речь в беседе коснулась периода гражданской войны, начавшейся после революции 1917 года, в которой большая часть малороссов дралась за единую и неделимую Россию в рядах «Вооруженных сил Юга России». Далее Андрей Ваджра развенчал миф о «битве под Крутами» и привел факты, демонстрирующие то, что Грушевский и Центральная Рада в целом, были немецкими марионетками. Затем речь пошла о том, как изобретательный ум польской шляхты превратил культурологические забавы малорусских интеллигентов в подрывное, сепартистское движение политических фанатиков-украинофилов, которые к концу XIX столетия провозгласили рождение отдельной, нерусской нации «украинцев». 

Дмитрий Родин: После продолжительного перерыва, мы вновь возвращаемся к украинской политической мифологии, которая, я так понял из ваших слов, наложила свой странный отпечаток на украинский язык, идентичность, культуру, мировоззрение многих людей, живущих на земле древней Руси.

В прошлой нашей беседе мы подошли к моменту возникновения Российской империи. Что собой представлял этот исторический этап в жизни Западной Руси, с Вашей точки зрения? Насколько я знаю, украинские националисты проклинают Петра I как палача Украины и считают имперскую Россию того времени тюрьмой народов.

Андрей Ваджра: Да, когда у нас «свидоми» начинают говорить о Петре, Екатерине и вообще Российской империи, у них от ненависти глаза наливаются кровью, голос срывается на фальцет, а изо рта начинает капать пена. (Усмехается) Причем что интересно, тут дело даже не в естественно возникающих эмоциях, а искусственной внутренней «разгонке» ненависти по отношению к определенным символам. Тут действует принцип – если ты действительно «свидомый украйинэць», то должен научиться мгновенно впадать в некий психический транс и вибрировать всем телом от ненависти по отношению ко всему тому, что сделало Россию сильным государством. Для них Петр I, Екатерина II, Сталин это особо ненавидимые исторические фигуры одного порядка. В этом они, кстати, схожи с российскими либералами.

Д.Р.: В российском патриотическом лагере Петр I тоже не всем нравится. Многие его считают западником, замахнувшимся на исконную Россию.

А.В.: Я бы не стал сейчас уходить от нашей темы и разворачивать дискуссию о роли первого российского императора в судьбе России. Он был весьма специфическим человеком и правителем, но и страна, которой он правил, обладала определенными, своеобразными особенностями. Он просто соответствовал ей. Точно так же как ей соответствовал позже Сталин. Эти люди были судьбой России. Это мощные фигуры, которые наложили отпечаток своей личности на целые эпохи. Личностей такого масштаба, кстати, никогда не было среди лидеров украинства.

Д.Р.: А почему? В чем причина этого?

А.В.: То, что среди «свидомых», за более чем сто лет, так и не появился Вождь вместо «шоблы» сельских атаманов, обусловлено, прежде всего, самой сутью проекта «Украина». Он слишком узкий, слишком хуторянский, слишком ограниченный. Кроме того украинство никогда не было самостоятельным. У него всегда был «старший брат», будь то австриец, германец или американец. Украинство всегда было частью большого антирусского проекта. «Украина» изначально задумывалась как «Антироссия». А без позитивных целей, любой проект обречен. Украинский вождизм всегда был мелок, примитивен и неуклюж, вырождаясь либо в воровство, либо в погромы, либо в откровенный «каннибализм», презирающий все человеческое. Тот же Донцов, начитавшись Ницше, мечтал об украинском сверхчеловеке, а на деле вышел сельский психопатический недочеловек УПА*. В примитивности, местечковости, несамостоятельности заключается беда украинства.

Д.Р.: А есть ли, на Ваш взгляд, вероятность того, что украинство ради собственного сохранения, попытается выйти за рамки русофобии и определенным образом себя модернизировать?

А.В.: Сомнительно. Дело в том, что любая попытка выйти за рамки русофобии убьет украинство как политическое движение, и тем самым превратит его в некий этнографический антураж (с вышиванками, веночками, колядками, шароварами и прочим), с которого оно собственно и начиналось. Но мир уже давно стал иным. Он совершенно не похож на идиллию малороссийского села XVIII или XIX века. Современная Украина это общество постмодерн. Это общество ярко выраженного индивидуализма, в котором коллективные ценности занимают «надцатое» место. Киев, как и все иные столицы, постепенно приобретает космополитические черты. Локальные, изолированные очаги традиционного общества сохранились лишь в отдаленных селах и хуторах, куда еще не дошли средства массовой коммуникации. Мир стал кардинально иным, и в нем украинство это что-то вроде рудимента позапрошлого века. Чтобы уцелеть, украинству необходимо измениться, а измениться оно не может в принципе, потому что является всего лишь неким программным «приложением» к антирусскому проекту.

Как-то я, сидя в одном из киевских кафе за рюмкой коньяка, разговаривал со своим хорошим товарищем, который мне годиться по возрасту в отцы. Он стоял у истоков современного украинского национального движения, знает лично почти всех его лидеров, представляет собой яркий типаж «свидомого» украинца «з вусамы». Так вот, задал я ему тогда один сакраментальный вопрос: «що э Украйина»? Он посмотрел на меня грустными глазами и, опустив голову, ответил: «нэзнаю». Поверьте мне, он отнюдь не глупый человек. Но после стольких лет «разбудовы украйинськойи нэзалэжнойи державы» не только он, но и никто не знает, что такое «Украйина». Я тогда вспомнил известную фразу по-солдатски прямолинейного фельдмаршала Эйхгорна, командовавшего в восемнадцатом году немецкими оккупационными войсками на юго-западе России. Он тогда с недоумением сказал: «Russlanddas verstehe ich, Ukrainedas verstehe ich nicht» [1].

Естественно об этом не говорят на митингах или по телевизору. Это печальная тема для бесед с глазу на глаз для тех, кто верит или верил в украинскую национальную идею. Не так-то просто признать, что двадцать лет твоей жизни потрачено впустую. Увы, до сих пор никто не понимает, что такое Украина.

Или возьмите, к примеру, тех же членов легендарной Организации Украинских Националистов. Не наших местных постперестроечных олигофренов, а тех, которые оказались волею судьбы на Западе. Там достаточно много умных, порядочных и адекватных людей, за исключением невменяемых «украинцев» из США.

Столько лет усилий и надежд. Упорная вера в собственные принципы и идеалы. Потом - гибель Советского Союза. Независимость Украины. Эйфория. Восторг. И… горькое разочарование. Многие из них поняли, что той Украины, о которой они мечтали долгие десятилетия на чужбине, не существует, не существовало и существовать не будет. Они, со своим украинством, здесь чужие, и своими никогда не станут даже в среде местных «свидомых». Они сохранили свои британские, канадские и американские паспорта. Оказалось, что возвращаться некуда. Оказалось, что Украины действительно не существует! А почему? Да потому, что все, чем жили они, их деды и отцы было иллюзией. Разве это не трагедия? Трагедия! Но жизнь сама расставила все по своим местам. Их детям, чужды идеалы дедов. Их дети не питают отцовских иллюзий. По большому счету их детям уже плевать на то, что мы называем «Украиной». Они родились и выросли на Западе. Они хорошие прагматики с хорошим образованием. Я не удивлюсь, если когда-нибудь молодая поросль ОУН* просто поделит имущество этой организации, разбросанное по всему миру (а это очень жирный кусок), и тихо его продаст, дабы обеспечить свою безбедную жизнь. Ведь у них уже нет веры отцов. Реальность действует отрезвляюще.

Д,Р.: Ну хорошо, давайте вернемся к главной теме нашей беседы. К эпохе Российской империи. Так была ли она тюрьмой для жителей Западной Руси, как это утверждает официальная украинская идеология?

А.В.: Тюрьмой? Хм… Она была для них родным домом! И лучшие представители малорусов активно строили, расширяли и укрепляли этот дом! И уж поверьте мне, это были очень значительные и весомые личности! Более того, я возьму на себя смелость сказать, что без Западной Руси, без ее выдающихся представителей и просто честных, смелых, умных сынов и дочерей, Российская империя бы не состоялась. Западная Русь была обязательной компонентой Империи!

Д.Р.: Но ведь украинские националисты считают ее сугубо великорусским проектом и чуть ли не главным злом для украинцев.

А.В.: Российская империя воспринималась как исчадие ада некоторыми европейскими государствами, которым она мешала достичь региональной или мировой гегемонии. Именно эти силы сотворили в Галиции первых «украинцев» - антирусских русских, ненавидящих Россию и все русское, этаких воинственных янычар, вскормленных на польско-австрийско-германских «харчах».

Но… Похоже, большинство наших украинских националистов, так любящих визжать о российском империализме и не подозревает, что на самом-то деле, идея общерусского государства в форме русской православной империи родилась не в Москве, а в Киеве.

Д.Р.: Мне кажется, данное утверждение требует серьезного разъяснения и обоснования. Очень многие посчитают ваше заявление голословным. А как же концепция «Москва - третий Рим» монаха Филофея? Разве не с нее начинается русская имперская идеология?

А.В.: Хм… Во-первых, Российская империя началась не с монаха Филофея, точнее - московского великого князя Василия III Ивановича (которому написал свое послание Филофей), а с первого российского императора Петра I. Именно при нем Россия осознает свои имперские задачи и начинает интенсивно трансформироваться из региональной державы в империю, переходя от глухой военно-политической обороны к нападению. Я думаю, что это очевидно и не требует дополнительных разъяснений.

Во-вторых, концепция «Москва – третий Рим» не несла в себе каких-то политических или геополитических задач. Сформулировав идею «Москвы как третьего Рима» русское православие заявило о том, что является единственным наследником истинного христианства. Концепция «Москва – третий Рим» это претензия русской церкви на духовное наследие первых христиан, на то, что именно на русской земле воплотятся истинные христианские идеи и ценности. Как там у Филофея? «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». То есть никто не смог устоять в истинной вере, и только русскому православию это под силу. Для Фелофея «Москва – третий Рим» это последнее воплощение на земле Христианского царства, манифестация православного мессианства, призванного спасти весь мир. То, что псковскому монаху, жившему в начале XVI века, приписали создание имперской политической концепции, выглядит, как минимум, смешно и нелепо.

Д.Р.: Ну хорошо. Допустим, вы правы. Но тогда в чем именно, в каком тексте воплотилась политическая идеология русской империи в Киеве? Кто ее автор?

А.В.: Начну издалека. С фактов, на первый взгляд, никак не связанных с Вашим вопросом. Где-то в 1600 году, в одной из протестантских семей Восточной Пруссии родился мальчик. Звали его Иннокентий Гизель. Став юношей Иннокентий, несмотря на запрет отца, покинул протестантскую общину и переехал жить на Волынь. Там он принял, преследуемое в те годы поляками, православие. Позже Инокентий перебирается в Киев, где становится монахом Киево-Печерской лавры. Гизель был неординарной личностью. Благодаря своему уму его замечает митрополит Петр Могила и отправляет учиться в университеты Германии и Англии. После возвращения в Киев, с благословения того же Могилы, в 1646 Гизеля назначают на должность ректора Киево-Могилянского коллегиума. Позднее (в 1656 году) он становится архимандритом Киево-Печерской лавры.

Ко всему прочему, Гизель активно выступал против польской и католической экспансии на русские земли. Будучи профессором философии, он написал ряд книг и даже успел лично пообщаться с Лейбницем. Так же Гизель пользовался большим уважением русского царя Алексея Михайловича.

Так вот, именно этот человек оказался у истоков идеологии русского единства и русской монархической империи. (Вот она непостижимая природа Руси, способная даже прусака-протестанта превратить в русского, православного человека!)

В 1674 году в типографии Киево-Печерской лавры издается первая печатная книга по русской истории, под названием «Синопсис, или Краткое описание о начале русского народа». Ее авторство приписывают Гизелю, но вероятнее всего, книга представляет собой коллективный труд киевских православных ученых, изданный под общей редакцией Гизеля.

«Синопсис» оказал колоссальное влияние на всю последующую историографию, как Западной, так и Восточной Руси. Длительное время эта книга широко использовалась в учебных заведениях на всей территории России в качестве основного учебника истории. Это произведение было необыкновенно популярным. К 1836 году оно выдержало около тридцати переизданий, из которых двадцать одно осуществлено в имперской столице - Санкт-Петербурге.

Именно в «Синопсисе» была впервые заложена идея государственного, религиозного, культурного и политического единства всех ветвей русского народа под началом русского православного самодержца. Так возникла идеология русского абсолютизма и Российской империи. Гизель сделал то, что до него никто не делал, он идеологически свел в единое государственное целое царскую династию, все ветви русского народа и православие. Можно с полной уверенностью утверждать, что именно в умах православных монахов Киево-Печерской лавры начинается Большой Общерусский Проект, воплотившийся в Российской империи и общерусской культуре.

Надо заметить, что дальнейшее развитие идеологии русского имперского абсолютизма, объединяющего под своим началом русский православный народ, было продолжено, упомянутыми выше, киевлянином Феофаном Прокоповичем и галичанином Стефаном Яворским. А воплотил их политические и державные идеи в жизнь Петр Великий.

Как можно заметить, в XVII веке, в мощный государственный организм Восточной Руси малорусами была инфильтрирована идеология самодержавной, православной империи. Думаю, что это произошло не случайно. Это была естественная реакция западнорусских интеллектуалов на непрекращающийся военно-политический, религиозный, культурный натиск Запада в лице польского экспансионизма. Монахи писавшие «Синопсис» воочию видели растерзанную, униженную, ограбленную, разрушенную врагами Западную Русь. Кстати говоря, Восточная Русь, на тот момент тоже помнила смуту и польскую интервенцию, чуть не погубившую русское государство. Руси нужен был алгоритм, позволяющий навсегда решить проблему постоянной военно-политической и религиозной угрозы со стороны Запада. И этот алгоритм киево-печерские монахи увидели в объединении в единое государственное, культурное, религиозное целое всех ветвей русского народа. Естественно, что фундаментом данного проекта могло стать только великорусское государство. Ему просто не было альтернативы. Малорусский гетманат на тот момент походил на дурной водевиль, в котором старшина с энтузиазмом либо строчила друг на друга доносы в Москву, либо просто друг друга резала, в борьбе за власть, деньги, привилегии. И это притом, что все правобережье, на тот момент, оставалось под Польшей.

Это сейчас, сидя в мягком кресле, можно рассуждать о том, что теоретически у гетманов был шанс создать «украинскую казацкую республику». А на самом деле, вся эта казацкая «шалупонь», совершенно не способная к государственному строительству, в считанные месяцы сдала бы полякам и левобережье, если бы не усиливающийся российский фактор.

Все это было очевидным для православных монахов Киево-Печерской Лавры, непосредственно созерцавших мерзости не прекращающихся гетманских склок, методично разрушающих и без того шаткую конструкцию страны. Они прекрасно понимали, что этот затянувшийся бардак необходимо прекращать, иначе все может очень печально закончиться как для Западной, так и Восточной Руси. Отсюда и их идея создания самодержавной, православной империи во главе с русским царем.

Умные люди были…

Д.Р.: В контексте устоявшихся сейчас взглядов на Россию и Украину, странная получается история. Если мне не совсем просто принять рассказанное вами, то представляю, как бьют ваши слова по мозгам Ваших соотечественников. Мне кажется, что это должно быть очень болезненно.

А.В.: Скорей всего. Но через пару лет, то о чем я пишу и говорю, для большинства моих сограждан станет само собой разумеющимся.

Д.Р.: Не слишком ли оптимистично?

А.В.: Нет. В этом хаосе лжи и абсурда, в котором мы все тут оказались, то о чем я пишу и говорю, дает очень многим реальную возможность устоять на ногах, найти давно утерянный смысл, а возможно и надежду. Без смысла и надежды человек долго не живет. Именно поэтому мои слова, мои идеи для многих являются своеобразным лекарством. Я, например, не удивлюсь, если наши беседы вдруг неожиданно будут кем-то изданы большим тиражом в виде брошюры и бесплатно разойдутся по всей Украине. Уже сейчас люди сами распечатывают мои тексты, и даю читать друзьям, родственникам, знакомым. Я не раз с этим сам сталкивался, когда мне приносили почитать, а так же присылали по электронной почте статьи «Распада» или наши беседы…

Ладно, вернемся к основной теме.

Я, опять-таки, не сделаю открытия, если скажу, что научные и культурные учреждения, армия, флот и органы государственного управления Российской империи традиционно и, может даже непропорционально широко, были насыщены огромным количеством малорусов. Сколько было канцлеров, сенаторов, министров, генералов и т.д. малорусских кровей!

Яркий пример - Александр Андреевич Безбородько. Принадлежал он к старинному казацкому роду, окончил Киево-Могилянскую академию, воевал с Турцией, на царевой службе был произведен в полковники. Целых 16 лет Безбородько был личным секретарем Екатерины II (российской императрицы, люто ненавидимой «свидомыми») и фактически руководил внешней политикой Империи. С восшествием на престол в 1796 году Павла І Александр Андреевич стал одним из ближайших советников императора. В 1797 году он был удостоен титула светлейшего князя и возведен в чин канцлера (высший чин в Империи). Вместе с Потемкиным, Безбородько стал главным идеологом присоединения к России Крыма. Большинство законов, издаваемых императрицей, были написаны лично Александром Андреевичем. Фактически он является творцом русского юридического языка. Екатерина поручала ему решение наиболее сложных вопросов, в шутку называя Безбородько «мой Фактотум», т.е. «моя правая рука». Именно ему принадлежит сакраментальная фраза: «при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Но разве он был единственным малороссом среди правящей имперской элиты?

А граф Виктор Кочубей - председатель Государственного совета и комитета министров при Николае І? А Алексей Разумовский, - правая рука императрицы Елизаветы Петровны? Кстати, именно Разумовский, как командир Измайловского полка, укомплектованного почти полностью малорусами, посадил на трон Софию-Августу-Доротею-Фредерику Ангельт Цербскую, ставшую впоследствии Екатериной II. А его брат Кирилл, который два десятилетия руководил Петербургской императорской академией наук? А Петр Завадовский – первый министр образования Российской империи? А сколько было менее ярких и известных малорусов, благодаря которым Россия превратилась в одно из самых могущественных государств мира?

Это что ж, лучшие сыны Западной Руси руководили империей, в которой их «малая Родина» была колонией? Вы можете себе представить, к примеру, индийца, стоящего во главе британского МИДа? Или индейца президентом США? Нет! Для малорусов Россия была Родиной! Великой Родиной! И империя позволяла им реализовать себя, полностью раскрыть свои таланты. Кем бы они были в сельском, местечковом, провинциальном Гетманате, если бы произошло чудо, и он уцелел, несмотря на военно-политические склоки старшин и постоянное военное давление на него Польши, Турции и крымских татар?

Мне сложно объяснить этот феномен, но именно представители Юго-Западного края составили костяк имперской государственности. Правда на определенном этапе их существенно потеснили немцы, но, тем не менее, факт остается фактом – свой личностный потенциал, свои таланты малорусы могли полностью раскрыть лишь на уровне глобальной имперской реальности и общерусской культуры. Когда же пространство их жизнедеятельности сжималось до местечкового масштаба, они моментально превращались в тупых, сельских жлобов, чьи духовные и интеллектуальные потребности замыкались лишь на мелком воровстве во имя собственного свинарника. Это сейчас наглядно демонстрирует современная Украина.

Чтобы понять значение малорусов для судеб не только Великороссии, а Руси в целом, надо вернуться к самому моменту возникновения великорусской государственности. К самым ее истокам, так сказать. К Московскому княжеству Ивана Калиты.

Говорит ли Вам о чём-либо имя Петр Ратенский? Родился он во второй половине XIII на Волыни. В двенадцать лет стал монахом. Обладал удивительным талантом иконописца. Его иконы имели чудотворные свойства. Прославился подвигами благочестия. Но главное даже не это. Главное то, что Петр Ратенский вошел в историю как Святитель Петр, первый митрополит Московский!

Это вообще очень необычная и удивительная история. Настолько же необычная и удивительная, насколько необычным и удивительным был сам Петр Ратенский. В свое время, на реке Рать он основывает монастырь и становится игуменом. К нему, чтобы пообщаться и послушать духовные наставления, часто в гости захаживал Галицкий князь Юрий Львович. Петр пользовался авторитетом не только у простых людей, но и у правящей элиты.

После смерти митрополита Максима, главы Русской православной митрополии (в то время Русь была в церковно-территориальном смысле частью Второго Рима - Византии), Галицкий князь Юрий Львович захотел епархию в Волыни преобразовать в митрополию. Для этого, он с большим трудом уговорил Петра ехать в Царьград к Патриарху с грамотою. В своем послании он обратился к главе православной церкви с просьбой поставить Петра в Волынские митрополиты и тем самым сделать свое княжество центром русского православия. При этом сам Петр даже не догадывался о содержании княжеской грамоты. В то же время, великий князь Тверской и Владимирский Михаил послал в Константинополь своего ставленника на Владимирскую митрополичью кафедру. Таким образом, назревал раскол Русской православной церкви.

Однако судьба распорядилась иначе. Первосвятитель не захотел разделить Русскую Митрополию на две части. По преданию, ему явилась Богородица и запретила это делать. Она велела поставить Митрополитом единой Русской православной церкви Петра. Так как «воли Божией не было и не будет до скончания века на разделение нашего народа, главная миссия которого в том, чтобы хранить веру Православную. И потому мы должны быть едиными и сильными. Когда уже разделимся совсем, ослабеем, - тогда и придёт антихрист». Так это было, или не совсем так, сейчас уже выяснить невозможно, но в 1308 году Константинопольский Патриарх Афанасий ставит Петра в сан митрополита Киевского.

Сперва Святитель Петр собирался расположить свою резиденцию традиционно в Киеве (соответственно своему титулу), но из-за полного упадка киевского княжества, его военной и политической слабости, он, по примеру своего предшественника, отправляется в 1309 жить во Владимир на Клязьме.

Кстати говоря, тогда население Киевщины массово уходило либо на запад, либо на северо-восток, спасаясь от «беспредела» кочевников. В те времена земли юго-западной Руси были безлюдными, города и села лежали в руинах, о чем не раз писали иностранные путешественники.

К примеру, в 1246 году ехал из Польши на Волгу к татарам через Киев папский миссионер Плано Карпини. В своих путевых записках он писал, что на пути из Владимира Волынского к Киеву он ехал в постоянном страхе за свою жизнь, опасаясь нападения «литвы». А вот нападения «руси» он не опасался, так как «руси» здесь осталось очень мало: большая часть ее либо перебита, либо уведена в плен к татарам. В самом Киеве, прежде очень многолюдном, он едва насчитал 200 домов, «обыватели которых терпели страшное угнетение».

Очередной большой татарский погром Киева произошел в 1299 году. Естественно, что древняя столица Руси была безлюдна и в запустении. Ясно, что разместить в ней резиденцию русской православной метрополии было нельзя.

Так вот, обосновавшемуся во Владимире, Петру приходится вмешиваться в политику, удерживая русских князей от склок, убийств и кровопролития. В одной из летописей говорится о том, как во время ссоры князей из-за города Брянска, святитель, приехавший туда устранять раздор, чуть сам не поплатился своей жизнью. В другой раз Святитель удержал угрозой отлучения Тверского князя от похода на Нижний Новгород.

В 1312 году, когда на престол взошёл хан Узбек, принявший магометанство, Петр отправляется к нему вместе с Великим князем. Надо отдать должное, со своей архитрудной миссией он справился великолепно. Принятый ханом с великими почестями, Петр получил от Узбека подтверждение прежних прав своего духовенства. А ярлык хана звучал так: «Никто да не обидит на Руси церковь соборную Петра Митрополита, архимандритов, игумнов, попов: земли их свободны от всякия дани и пошлины, ибо всё то есть Божие, и люди сии молитвою своею блюдут нас; да будут они подсудны одному Петру Митрополиту, согласно с древними их законами: да пребывает Митрополит в тихом и кротком житии, да правым сердцем и без печали молит за нас и за детей наших. Кто возьмёт что-нибудь у духовных, заплатит втрое; кто дерзнёт порицать веру Русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрёт».

Но самое интересное не это.

Прожив достаточно долго во Владимире, в 1325 году, из-за сложных отношений с владимирским духовенством, Петр решает перенести резиденцию Русской митрополии в Москву. Это произошло после того, как московским князем стал Иван Калита, с которым у Святителя были давние дружеские отношения.

В этом захолустном на тот момент городишке, по настоятельной просьбе Петра, Калита спешно закладывает 4 августа 1326 г. первый в Москве каменный храм - Успенский собор в Кремле. При этом митрополит собственными руками строит себе каменный гроб в алтаре этого храма. С этого момента Москва начинает свой нелегкий и долгий путь от мелкого княжества через Русское царство к Российской империи.

Петр был Русским первоиерархом аж восемнадцать лет, скончавшись 21 декабря 1326 года. Тело его было погребено в Успенском соборе в том самом каменном гробу, который он приготовил. Уже при жизни об этом человеке по всей Руси народ слагал легенды. Он вызывал уважение не только у русских князей и простолюдинов, но и у монголов. Почитание Первосвятителя Русской Церкви со дня его смерти очень быстро распространилось по всей Русской земле. Уже в 1339 году Петр был причислен Русской православной церковью к лику святых.

А вот как церковь, торжествуя память Святителя Петра, его воспевает: «Ликуй светло благославнейший граде Москва, имеяй в себе Архиерея Петра яко зарю солнца, всю Россию чудодеянии озаряюща. Той бо немощи врачует, и недуги, яко тму прогонит от вопиющих ему: радуйся, иерарше Бога вышняго, тобою сия пастве твоей соделовающаго».

Я не зря завел разговор о Петре Ратенском. По моему глубокому убеждению, именно благодаря этому человеку, а не только московским князьям (чьей отличительной чертой, за редким исключением, была хитрость, подлость, изворотливость и кровожадность), московское княжество стало Русским царством, утвердив единую государственность Восточной Руси. Волынянин Петр Ратенский превратил Москву в православную столицу Руси, тем самым морально освятив ее политическое возвышение и собирание вокруг нее русских княжеств в единое русское государство. Как писал Ключевской в 9 томе своего «Курса русской истории», «нити церковной жизни, далеко расходившиеся от митрополичьей кафедры по Русской земле, притягивали теперь ее части к Москве, а богатые материальные средства, которыми располагала тогда русская церковь, стали стекаться в Москву, содействуя ее обогащению. Еще важнее было нравственное впечатление, произведенное этим перемещением митрополичьей кафедры на население Северной Руси. Здесь с большим доверием стали относиться к московскому князю, полагая, что все его действия совершаются с благословения верховного святителя русской церкви».

Для московских Великих князей, а затем и русских царей, фигура Святителя Петра имела некую надматериальную, мистическую силу, гарантирующую непоколебимость русской державы. Святитель Петр стал очень важным символом, освящавшим, впоследствии, всю русскую государственность. Где-то в конце XIV века один из его преемников, серб Киприан, написал о том, что Петр, умирая в присутствии Ивана Калиты, увещевал князя достроить основанный ими обоими соборный храм Успения божией матери, говоря следующее: «Если, сын, меня послушаешь и храм Богородицы воздвигнешь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься более других князей, и прославятся сыны и внуки твои, и город этот славен будет среди всех городов русских, и святители станут жить в нем, взойдут руки его на плеча врагов его, да и кости мои в нем положены будут».

У гроба Святителя Петра русские князья целовали крест в знак верности Великому князю Московскому, венчались на царство цари, короновались императоры, оглашались государственные акты. Как особо чтимый покровитель Москвы Святитель призывался в свидетели при составлении государственных договоров. При гробе Святителя нарекались и избирались русские Первосвятители. О нем постоянно упоминают русские летописи, ни одно значительное государственное начинание не обходилось без молитвы у его гроба.

Странные перипетии судьбы, не правда ли? Волынянин («украйиныць» по вере «свидомых») превращает Москву в столицу русского православия и с удивительной точностью пророчит ей великое будущее.

Неужели человек, причисленный много веков назад к лику святых тоже «клятый москальськый запроданэць»? Неужели он тоже не понимал, что надо бороться за «вильну, незалэжну та соборну Украйину», как это делали во все времена «великие украинцы»? Хотя… Ну какой же Святитель Петр великий, с «украинской» точки зрения? Кто о нем вспомнил, когда тут у нас на шоу Савика Шустера до хрипоты выбирали «великих украинцев»? Конечно же, по сравнению с оуновскими психопатами из УПА*, залившими кровью поляков и своих соотечественников землю Червонной Руси он просто «русификованый выродок», «зраднык», продавшийся основоположникам «крывавого царату».

Печально все это…

Кстати о русском царизме. Есть в его истории такая яркая фигура как Иван Грозный. Им до сих пор пугают детей не только на Западной Украине, но и в Европе. Но при этом у нас стараются не вспоминать, что Великий князь Василий III отправив в 1525 году свою жену навечно в монастырь, женился на некой Елене Глинской с Полтавщины. А та уже родила ему наследника престола – Иоанна IV, впоследствии ставшего «Грозным». Вот они превратности судьбы…

Д.Р.: Выходит, что малорусы принимали весьма важную роль в судьбе не только Руси, но и великорусской государственности.

А.В.: Нет Дмитрий. Я бы иначе сказал. Наравне с великорусами, малорусы непосредственно стали судьбой русской государственности. Если бы они не могли строить империю, создавать культуру, науку, они бы коротали свой век по хуторам, занимаясь свиноводством во благо польского или турецкого панства. Если бы не начался Большой Общерусский Проект, многие из моих великих соотечественников в принципе не смогли бы раскрыть свои таланты.

Д.Р.: Странные метаморфозы малорусской души?

А.В.: Вроде того.

С другой стороны, в России сейчас СМИ сотворили образ хохла, в виде мелкого, смешного салоеда. Но ведь это просто желание видеть то, что хочешь видеть. Я не хочу никого обижать, но, тем не менее, общий уровень образованности и культурного развития в Малой Руси был испокон веков значительно выше великорусского. Когда Петр I организовывал русскую академию наук, откуда он взял для нее ученых? Из Киево-Могилянской академии.

Вот что писал в 1909 году о вкладе малоруссов в становление общерусской науки ученый врач, антрополог и историк Иван Пантюхов в своей работе «Значение антропологических типов в русской истории»: «Недостаток образованных людей великорусского типа в XVIII столетии пополнили образованные люди типа малорусского. Как в Киевской духовной академии, так и в южнорусских семинариях молодые люди всех сословий получали несравненно лучшее образование, чем в немногих учебных заведениях великорусских. В сочинении доктора Змеева «Русские врачи-писатели», где говорится и вообще об ученых-естествоиспытателях, из 149 насчитанных им в XVIII веке ученых, воспитанников южных учебных заведений – 96, а северных – только 33» [2].

Далее он писал следующее: «Ученые-врачи и естествоиспытатели, кроме заслуг их как научных работников, должны были прокладывать первые пути для научной мысли, изобретать терминологию, писать учебники, составлять словари. Заслуги в этом отношении малорусских ученых в XVIII веке гораздо выше, чем великорусских. Пригоровский, Политковский, Барсук-Моисеев, Вонсович, Джунковский, Велланский, Погорельский, Полетика, Тимковский занимали должности профессоров и другие, требующие специальных знаний, в Москве и Петербурге» [3].

Возьмем, к примеру, известную и изучаемую во всем мире русскую философию. Ведь это уже не только наше с вами достояние, но достояние всей мировой культуры! А вы знаете, кто стоял у ее истоков?

Д.Р.: Кто?

А.В.: Когда в 1861-ом в Московском университете открыли кафедру философии, то оказалось, что во всей Российской империи единственным специалистом, который смог бы ее возглавить, был преподаватель Киевской Духовной Академии (родом с Полтавщины) Памфил Юркевич (будущий учитель Владимира Соловьёва). Вот вам яркий факт, подтверждающий мои слова.

Д.Р.: Н-да… Странно, что уже в XIX веке малороссийская интеллигенция так негативно относиться к собственному же творению, считая Россию «тюрьмой народов».

А.В.: Как это не звучит сейчас парадоксально, но интеллигенция Юго-Западного края была в большинстве своем настроена значительно консервативнее московской или петербургской. Здесь либеральная и революционная идеология не имели широкого распространения. А именно они скрыто или явно репродуцировали в той или иной форме русофобию. В Малороссии русофобов было не много. И в основном ими являлись поляки. Для малорусов Российская империя всегда оставалась Отечеством.

Возьмем, к примеру, того же Юркевича. Человек глубокого ума и редчайшей образованности. Сильная личность. В те годы, ради защиты собственных принципов он открыто бросил вызов господствующему тогда общественному мнению.

Д.Р.: Что вы имеете ввиду?

А.В.: Как я уже сказал, в XIX веке, в среде русской интеллигенции очень сильны были либерально-демократические, антимонархические, антирусские, западофильские настроения. Всякий, кто имел иные взгляды, осмеивался и оплевывался «прогрессивно настроенными» слоями «просвещенного общества», превращался в парию. Для того чтобы не побояться выступить на защиту русских устоев империи, не испугаться «общественного мнения» и ярлыка «царского мракобеса», надо было обладать как человеческой смелостью, так и гражданским мужеством. Так вот, Юркевич, несмотря на господствующие тогда настроения интеллигенции, опубликовал работы, в которых выступил с критикой идей Чернышевского и репрезентованного им примитивного европейского механистического материализма. После этого, в отношении его началась грязная травля со стороны демократов. Либеральная российская пресса объявила его политическим противником. Представляете! малорус встает на защиту устоев России и русской духовности перед лицом целой своры европеизированных антирусски настроенных великорусов!

Д.Р.: Да. На фоне евроинтеграционных устремлений современной Украины, это выглядит фантастически.

А.В.: Более чем. Но такое впечатление не возникло бы, если бы мы лучше знали свою историю, если бы каждый из нас пытался собственными усилиями выяснить истину. Вы, например, знаете, что основным центром черносотенного движения в Российской империи был Юго-Западный край? Половина всех отделов наиболее многочисленного «Союза Русского Народа» находилась тогда на территории современной Украины. На Подолии и Волыни отдел СРН был почти в каждом селе. Причем записывались крестьяне этих регионов в «Союз Русского Народа» целыми селами! Именно Подолия и Волынь были в начале XX века наиболее крупным очагом распространения черносотенных идей. И их главными носителями были простые малорусские крестьяне. При этом активную поддержку тем же отделам СРН оказывало православное духовенство.

Д.Р.: И чем это, на Ваш взгляд, можно объяснить?

А.В.: В те времена, для простых малорусских мужиков черносотенные организации были реальным механизмом защиты своей веры и классовых интересов. Подолия и Волынь являлись теми регионами, где помещиками в основном были поляки. То есть – инородцы и иноверцы. Таким образом, здесь классовое противостояние накладывалось на национальное и религиозное. Польская шляхта, превратившись в российских помещиков, не престала от этого быть польской шляхтой. Кроме того она обладала мощным влиянием. Особенно в регионах. Кроме того, сильным раздражающим фактором были евреи, основная масса которых проживала как раз на западных рубежах империи, сдерживаемая т.н. «чертой оседлости». Поэтому для лишенных всякой защиты малорусских крестьян черносотенные организации становились реальной возможностью защитить свои интересы и права. Поэтому известная формула графа Уварова – «Православие. Самодержавие. Народность», для малорусских крестьян западных регионов обретала практическое наполнение.

Когда я слышу, как какой ни будь «свидомый» пан зло пыхтит что-то про русских черносотенцев, я не могу сдержать улыбки, ведь черносотенное движение, во всяком случае, его народная основа, в большей мере являлось малорусским, чем великорусским.

Д.Р.: Думаю, что для многих это будет откровением.

А.В.: Конечно. Как и то, что «Вооруженные силы Юга России» на 70-75 % были сформированы из малорусов. А ведь это была основная сила, противостоявшая большевикам, вынужденным опереться в начале гражданской войны на интернациональный сброд, занесенный в Россию Первой мировой.

Д.Р.: Подождите, а разве основной ударной силой «Вооруженных сил Юга России» были не казаки?

А.В.: А кто такие казаки? Обитатели т.н. Дикого поля. Изначально формировалось две ветви казачества, которые впоследствии оформились в Донскую и Запорожскую. От днепровских казаков донские тогда отличались тем, что, в отличие от первых, служивших польской короне, находились на службе у русских царей. Хотя были среди днепровских казаков и те, которые совместно с донцами стояли на охране рубежей русского государства на Северском Донце.

А кто такие кубанские казаки? Все очень просто. В 1792 г. после русско-турецкой войны, в которой запорожские казаки, на тот момент называвшиеся «черноморскими» лихо захватили крепость Хаджибей на месте нынешней Одессы и со стороны Дуная ворвались в Измаил, Екатерина II пожаловала 38 запорожским куреням в вечное владение Кубань, отвоеванную Суворовым у ногайских татар. Именно бывшие запорожцы основали в 1793 году войсковой город Екатеринодар и стали надежным щитом южных рубежей России. Это потом переселение запорожцев на Кубань «свидоми» идеологи в истерическом припадке назвали «зныщенням Запорижськойи Сичи» Екатериной II, которую кубанцы очень почитают. Процесс добровольной миграции малорусов вглубь России интенсивно продолжался и потом. Мужики искали свободную землю без панов. Только официально за первую половину XIX столетия на Кубань с Украины переселилось около 130 тысяч человек!

Так вот, возвращаясь к гражданской войне, хочу сказать, что в конце 1918 года Добровольческая армия под командованием генерала Деникина на 2/3 состояла именно из кубанских казаков, т.е. малорусов!

У нас ведь как принято рассуждать относительно гражданской войны… Где были «наши»? Известно где, в Центральной Раде. А чем была Центральная Рада в те годы? Да ничем. Пустым местом. Общественной организацией, неким коалиционным советом, образованным из лидеров мелких украинофильских партий и общественных организаций, предназначавшийся для координации украинофильского движения на территории Юго-Западного края России. В лучшем случае, она могла на что-то влиять в пределах Киева. Она даже не обладала формальной легитимностью, потому что ее никто не выбирал. Это даже не был парламент, которому народ должен путем голосования делегировать полномочия. Сборище случайных, бездарных, ни на что не способных балаболок, многие из которых приехали из Австрии и объявили себя украинской властью. Их идеи украинского национализма простой народ абсолютно не воспринимал. Большевистская пропаганда ему была ближе. Они ничего не могли и ни на что не влияли. Только путались под ногами, то у белых, то у большевиков, то у немцев и занимались демагогией.

Вот как описал ситуацию, которая сложилась в Юго-Западном крае немец К.Росс, въехавший на его территорию вместе с передовыми частями немецкой армии: «Нет никакой центральной власти, захватывающей более или менее значительную территорию. Отдельные области, города, даже села и деревни. Власть в них принадлежит различным партиям, авантюристам и диктаторам. Можно встретить деревни, опоясанные окопами и ведущие друг с другом войну из-за помещичьей земли. Отдельные атаманы властвуют в областях… В их распоряжении… пулеметы, орудия, бронированные автомобили…» [4].

Поддержка среди народа у Центральной Рады была нулевой. Территория придуманной ею Украинской народной республики расширялась из Киева постановлениями без учета мнения местного населения присоединяемых к УНР российских губерний. Когда у большевиков лопнуло терпение, и они решили прикрыть УНРовский балаган, то ни малорусские солдаты, ни рабочие, ни крестьяне, палец о палец не ударили, чтобы защитить Центральную Раду. Всем было наплевать на нее. Как констатировал позднее заместитель Грушевского В. Винниченко: «Все наши широкие массы солдат не оказывали им [большевистским отрядам – А.В.] никакого сопротивления или даже переходили на их сторону, почти все рабочие каждого города были за них, в селах сельская беднота явно была большевистской, словом, огромное большинство именно украинского населения было против нас… Единственной нашей активной военной силой была интеллигентная молодежь и часть национально-сознательных рабочих» [5].

Когда в Киеве вспыхнуло восстание рабочих, на защиту Центральной Рады встали лишь сечевые стрельцы под командованием Коновальца и Мельника. Но вот что интересно, эти подразделения были сформированы из галичан, бывших солдат австро-венгерской армии, попавших в русский плен! То есть, в те дни в Киеве малорусские рабочие сражались с подданными австрийского императора Франца Иосифа, но уж ни как не с «украинским народом», вставшим на защиту своей республики.

Когда же в конце января 1918 года большевицкие отряды начали штурм Киева, то его пытались защищать лишь граждане иностранных государств. Вот что в те дни передавал в Петроград Муравьев: «Уличные бои продолжаются с большим ожесточением…В войсках Рады работает очень много иностранных офицеров бельгийцев, французов, румын и других… целые польские дружины присоединились к офицерству…» [6]. То есть кроме австрийских стрельцов-галицийцев, Центральную Раду защищали бельгийцы, французы, румыны, поляки и прочий интернациональный элемент. Еще с большевиками на киевских улицах дрались русские офицеры, но, как Вы понимаете, не за Центральную Раду и не «нэньку Украйину», а за самих себя, свои семьи и Россию.

А когда же город был взят, его простой люд восторженно ликовал, радуясь концу правления «украинцев». И это не большевистская пропаганда. Об этом писали сами члены Центральной Рады. В частности, П.А. Христюк, министр внутренних дел УНР уходил из города вечером, в день вступления красногвардейских отрядов через рабочую Шулявку и «имел возможность видеть, как радовался приходу большевиков весь «шулявский свет». Рабочие и извозчики, вооруженные, запруживали улицы… расставляли стражу, ловили «украинцев»». Бывший министр с трудом пробрался через «это народное море» [7].

Д.Р.: А как же герои Крут? Киевские студенты, погибшие, защищая Центральную Раду от большевиков. Даже у нас о них известно.

А.В.: О, да! Это не мудрено. Сейчас украинская официальная пропаганда просто самоудовлетворяется этим мифом. (Усмехается) В угаре лицемерия наша оранжоидная верхушка во главе с «гарантом» теперь каждый год разбивает лбы об Аскольдову могилу в «патриотических» молитвах перед телевизионными камерами центральных телеканалов. Еще один пример совершенно идиотской казенной пропаганды.

Д.Р.: Почему?

А.В.: Когда я читаю каноническую версию «битвы» под Крутами в разных ее «патриотических» вариациях, то иногда просто ухохатываюсь от такой ярко выраженной интеллектуальной недостаточности ее творцов. Все, что бы они ни делали, разваливается прямо на глазах. В том числе и миф о Крутах. До сих пор никто не знает точно, когда происходила «историческая битва под Крутами», сколько в ней участвовало украинских патриотов, сколько из них героически погибло, и какова была численность москальско-большевицкой орды. Цифры меняются в зависимости от того, насколько сильно повреждены пропагандой мозги украинствующего индивида, разглагольствующего на эту тему. Как правило, количество украинских патриотов, бившихся и погибших под Крутами, сводится к 300. Так, очевидно, проще вождям украинства проводить аналогию с битвой трехсот спартанцев под Фермопилами. А вот с количеством москальско-большевицкой орды у них получается еще смешнее. Некоторые украинские патриоты насчитали аж 400 тысяч злобных москальских агрессоров! Другие – 150 тысяч. Фигурирует так же цифра в 60, 30 и 12 тысяч. Представляете, 300 «свидомых» студентов и гимназистов (младшему было 15 лет, старшему – 22), никогда раньше не державших в руках винтовки, с тремя обоймами патронов на брата, по колено в снегу, на тридцатиградусном морозе три дня сдерживали 400-тысячную армию москалей, отвечая на их «фронтальные атаки», штыковыми контратаками! Тут даже спартанцы отдыхают! (Усмехается)

Д.Р.: Ну хорошо, а что же там произошло, на Ваш взгляд?

А.В.: Ничего особенного. Когда в январе 1918 года к Киеву подошли отряды большевиков, «кировники» УНР вдруг с удивлением обнаружили, что умирать за их власть желающих не оказалось. Даже та толпа дезертиров, которая, не пожелала возвращаться на фронт и осталась в Киеве, объявив себя украинскими полками, тихо растворились, как только стало известно, что к городу подходят большевицкие отряды. Те из «украинских» полков, которые не разбежались, перешли на сторону красных. Единственное на что «спромоглась» Центральная Рада, это с трудом подавить восстание рабочих Арсенала, а потом бежать к немцам. Ни на что большее она способна не была.

В этой ситуации украинские вожди не придумали ничего лучшего, чем отправить на встречу большевикам курень Первой юнацкой военной школы им. Б. Хмельницкого под командованием сотника Аверкия Гончаренко (около 600 юнкеров с 18 пулеметами). Что интересно, этот курень «Сичовых Стрэльцив» состоял из молодых «свидомых» галичан, устроенных на учебу в Киеве по распоряжению Грушевского, среди которых преобладали бывшие солдаты Австро-Венгерской армии, попавшие в русский плен. А его командир, Аверкий Гончаренко в 1944 году стал полковником «14. Waffen Grenadier Division der SS (Galizische №1)» [8].

Кстати, тогда Аверкию тоже не повезло. В июле 44-го 14 дивизия Ваффен СС, укомплектованная галичанами, после стремительной атаки советских танковых частей, попала в окружение возле местечка Броды на Западной Украине и была за десять дней боев намотана на гусеницы атакующих Т-34. Из 11 тысяч человек личного состава дивизии, из котла смогло вырваться около 3 тысяч. Для многих галицийских эсэсовцев первое боевое крещение оказалось последним. Из-за колоссальных потерь ее переформировали и отправили до конца войны в Восточную Европу подавлять народные восстания и гонять по лесам партизан. Вот такая, опять-таки, печальная история…

Так вот… «Сичови Стрэльци» были главной «ударной силой» «героев Крут». Потом к куреню присоединился отряд, состоявший из 120 совершенно недееспособных киевских гимназистов и студентов, обманутых Центральной Радой и посланных ею на убой.

Так как население ближайших городишек было настроено пробольшевицки, Гончаренко решил занять позиции возле железнодорожной станции Круты. Понимая, что остановить противника они не смогут, командир «сичовыкив» приказал разобрать пути, так как большевицкие отряды «захватывали Украину», катаясь на поездах.

27 января красногвардейский отряд Егорова (это около 3600 обстрелянных бойцов) двигавшийся в эшелоне к Киеву, возле станции Круты был вынужден остановиться из-за разобранных путей, а затем неожиданно попал под пулеметный огонь. Началась перестрелка. К вечеру большевики захватили станцию, вынудив «героев Крут» бежать к поезду, на котором они приехали. Впопыхах командиром «сичовыкив» была брошена на произвол судьбы сотня киевских студентов-гимназистов, которые до похода на Круты про войну знали лишь из учебников истории. В результате, они попали в плен.

Вот такая была «эпическая битва», которую я бы все-таки назвал проще - перестрелкой у станции Круты.

По канонической версии тогда героически погибли 270 юнкеров и 30 бойцов студенческо-гимназической сотни. Но что интересно, эти триста трупов, неугомонные национально-сознательные украинцы до сих пор на том свете с фонарями ищут. 1 марта 1918 г. в «освобожденном» германской армией Киеве был образован комитет по розыску тел погибших под Крутами, его возглавил участник «битвы» студент С. Король. Тогда для церемонии похорон предварительно было заготовлено 200 гробов, однако разыскать удалось лишь 28 трупов из тех киевских студентов и гимназистов, которые были брошены будущим полковником СС на произвол судьбы и затем расстреляны большевиками после боя. Еще около 100 раненых студентов и гимназистов были отправлены большевиками в Харьков для лечения в советских госпиталях. Судя по всему, остальные «герои» просто разбежались. О каких трехстах погибших «юнаках» до сих пор пафосно рассказывает наш пан президент совершенно не понятно. Впрочем, из того, что он рассказывает вообще сложно что-то понять.

К сказанному можно добавить, что обороняли Круты галицийцы не от москалей, а от одного из вооруженных отрядов, сформированных в восточных регионах Юго-Западного края, усиленного балтийскими матросами, опять-таки малорусского происхождения. И посланы были эти отряды правительством Украинской Советской Республики для выдворения Центральной Рады в австрийскую Галицию, откуда прибыла большая часть ее руководства, и куда это руководство впоследствии благополучно убыло.

Д.Р.: Насколько я знаю, украинское советское правительство было марионеточным и подчинялось воле руководящих органов РСДРП(б) и Совнаркома.

А.В.: А Вы хотите сказать, что Центральная Рада была самостоятельной? (Усмехается) Накануне октябрьского переворота, российская контрразведка оперативным путем зафиксировала конфиденциальные контакты Грушевского и его ближайших соратников с представителями австрийских и немецких спецслужб. Или Вы думаете, на чьи деньги бедный австрийский профессор, отгрохал себе домину в Киеве? Именно к нему немцы отправляли деньги, инструкции, эмиссаров, «идейную» литературу, отпечатанную в немецких типографиях. Русская контрразведка готовила его арест, но он не состоялся из-за прихода в Питере к власти большевиков. Вот что об этом писал в 1920-году, уже в эмиграции, очевидец тех событий, издавший в Токио брошюру «Украинскій сепаратизм и Германия»: «несмотря на то, что Грушевскій и его единомышленники обставили свою дЪятельность большой конспиративностью, русскому генеральному штабу удалось в теченіе лЪта 1917 г. собрать исчерпывающія доказательства их сношеній с Германіей.

Первоначально было обращено вниманіе, что, при обмЪнЪ военноплЪнными инвалидами, нЪмцы стали препровождать в Россію совершенно здоровых людей, преимущественно – уроженцев Малороссіи. Наблюденіем и опросом их удалось установить, что они посланы нЪмцами для пропаганды украинского сепаратизма и по прибытіи в Кіев должны были получать инструкціи от спеціальних агентов, группировавшихся около газеты «Новая Рада», руководимой ближайшим сотрудником Грушевского, нЪким – Чикаленко.

ВслЪед за этим в Ставку явился офицер Ермоленко, передавшій крупную сумму денег, полученную им от германскаго развЪдочнаго бюро для пропаганды. Ермоленко дал существенныя показанія о сношеніях нЪмцев с большевиками и украинскими сепаратистами. Обнаружено было также полученіе Грушевским солидных денежных сумм из-за границы» [9].

«...во второй половинЪ августа 1917 года, при содЪйствіи нашей агентуры, заграницей был перехвачен цЪлый ряд телеграмм, устанавливающих сношенія главарей рады с ВЪной и Берлином, а также двумя главнЪйшими германскими шпиками Гуммерусом и доктором Бордах. Тогда же в ПетроградЪ был задержан, пробиравшійся из Швейцаріи в Кіев, секретарь гр. Тышкевича, Степанковский, давшій цЪнныя показанія по этому дЪлу. Характерно то обстоятельство, что Степанковский, состоял агентом Шептицкаго, в тоже время был освЪдомителем нашей контрразведки в Швейцаріи.

В итогЪ, к концу августа 1917 г. В руках нашего генерального штаба было собрано достаточно данных для предъявленія Грушевскому и ближайшим его сотрудникам совершенно обоснованнаго обвиненія в сношеніях с Германіей, т.е. – в государственной измЪнЪ. Трагіческие корниловскіе дни и наступившее вслЪд за ними полное банкротство власти Керенскаго не дали возможности их использовать» [10].

Грушевский, как и Центральная Рада в целом, были немецкими марионетками. И вообще, в те годы здесь напрочь отсутствовало реальное государство. Весь Юго-Западный край был погружен в пучину хаоса и анархии. И в этих условиях, за регион реально боролись лишь три силы - большевики, добровольческая армия и немцы. Все остальные участники тех знаменательных событий не представляли собой чего-то серьезного и самостоятельного ни в политическом, ни в военном плане и только путались у воюющих сторон под ногами.

Когда появилась Центральная Рада, то ее полная недееспособность и отсутствие всякой поддержки со стороны народа компенсировалась тесными связями с немецким командованием. Немцам был нужен хлеб и ресурсы Малороссии, а поэтому им была необходима в Киеве подобная антирусская политическая бутафория с украинскими жупанами и шароварами, для оформления аннексии территорий. Как заявил в 1919 г. в интервью газете «Daily Mail», начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Гофман: «В действительности Украина – это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России…».

Тот же Грушевский, был «свидомым» украинцем настолько, насколько это предусматривалось немецкими планами. Он был совершенно не самостоятелен и на эту самостоятельность даже не претендовал. Когда немцы брутально разогнали Центральную Раду, ее глава весьма спокойно воспринял гибель Украинской Народной Республики. Ведь так решило его немецкое руководство. Во всяком случае, в тачанку он не пересел, маузер и шашку на пояс не повесил, в национально-освободительной борьбе «украинского народа» против немецких оккупантов замечен не был. Даже не выступил с публичным осуждением узурпации власти немцами. А народ ой как тогда ненавидел немцев за тот грабеж, который они устроили по всей оккупированной территории! Наоборот, после гражданской войны Грушевский спокойно жил в Австрии, и неплохо себя чувствовал, лишь иногда с грустью вспоминая свой киевский особняк, разрушенный красными артиллеристами.

По-сути, Грушевский был настолько же независимым руководителем независимого государства, насколько героями были разбежавшиеся под ударом большевиков защитники Крут, а перестрелка возле этой железнодорожной станции - «исторической битвой». Все происходившее тогда напоминало сторонним очевидцам тех событий - фарс, точно так же, как фарс напоминает то, что сейчас происходит на Украине.

Вы знаете, очень полезно иногда читать воспоминания людей, видевших все воочию. В частности, я наткнулся на описание «героического» эпизода Крут в воспоминаниях члена Центральной Рады, а потом министра иностранных дел при Скоропадском Дмитрия Дорошенко. Вот что он по этому поводу писал: «Когда со стороны Бахмача и Чернигова двинулись на Киев большевистские эшелоны, правительство не могло послать для отпора ни единой воинской части. Тогда собрали наскоро отряд из студентов и гимназистов старших классов и бросили их – буквально на убой – навстречу прекрасно вооруженным и многочисленным силам большевиков. Несчастную молодежь довезли до станции Круты и высадили здесь на «позиции». В то время, когда юноши (в большинстве не державшие никогда в руках ружья) бесстрашно выступили против надвигавшихся большевистских отрядов, начальство их, группа офицеров, осталась в поезде и устроила здесь попойку в вагонах; большевики без труда разбили отряд молодежи и погнали его к станции. Увидев опасность, находившиеся в поезде поспешили дать сигнал к отъезду, не оставшись ни на минуты, чтобы захватить с собой бегущих… Путь на Киев был теперь совершенно открыт» [11].

Как видите, «эпическая битва» под Крутами нашла свое завершение в прерванной пьянке «свидомых» патриотов. Что и следовало ожидать.

Знаете, Чехов когда-то с иронией написал: «хохлы упрямый народ; им кажется великолепным всё то, что они изрекают, и свои хохлацкие великие истины они ставят так высоко, что жертвуют им не только художественной правдой, но даже и здравым смыслом» [12].

Так вот, «великие истины» украинства очень редко имеют хоть что-то общее с самым элементарным здравым смыслом. Более того, «свидоми» вожди украинства почему-то предпочитают откровенный бред возводить в культ и поклоняться ему ако идолу. И миф об «исторической битве под Крутами» это фрагмент как раз того бреда, которому лицемерно поклоняются вожди украинства и, главное, пытаются его навязать всем в качестве какой-то невероятно высокой морально-национальной сверхценности.

Д.Р.: Ну хорошо… Давайте закончим с мифом о Крутах... Если я не ошибаюсь, вы остановились на теме «наших» в гражданской войне.

А.В.: Да. Так вот… С Центральной Радой все понятно. Где еще были «наши» с точки зрения украинской официальной идеологии? Конечно же в рядах бандформирований бухгалтера Петлюры. Они ведь боролись за «вильну Украйину»! Вот только представляли собой петлюровцы в своей массе анархический сброд, с военной точки зрения не имевший существенного значения. Их поочередно гоняли по всему Юго-Западному краю то красные, то белые. Презрение они вызывали как у тех, так и у других. Сам Петлюра постоянно находился в «творческом поиске», не зная к кому присоединиться. Когда же он все-таки определился и предложил союз большевикам, то те его проигнорировали. Было уже поздно, поражение Вооруженных сил Юга России было вопросом времени, и петлюровские банды им были уже не нужны.

Еще остаются вооруженные отряды разгромленной поляками Западно-Украинской Республики. Но тут тоже произошел конфуз. Бросив Петлюру, они присоединились к армии Деникина, которая, как известно, боролась за единую и неделимую Россию.

Так что же у нас остается-то? А вот как раз и остаются Вооруженных сил Юга России, на 75 % укомплектованная малорусами. Вот где были на самом деле «наши», если уж действительно их искать в те годы!

А теперь представьте ситуацию… Великорусская государственность пала под тяжестью дворцовых интриг, разложения правящей элиты, мощного воздействия… ну скажем так «внешнего фактора». В стране нарастает хаос и анархия. Затем в течение считанных месяцев по всей Великороссии власть захватывает транснациональный революционный клан большевиков. Любое сопротивление жестко подавляется. После поражения генерала Корнилова, все, кто решил продолжить борьбу за русское дело бегут на юг России. Именно там формируется главная антибольшевистская сила – Добровольческая армия, а затем Вооруженные силы Юга России. И формируются они большей частью из малорусов. Понимаете о чем я? Когда под ударами внешних и внутренних врагов пала великорусская державность, на защиту Руси и русскости встали малорусы! Именно на их долю выпал самый трагический и кровавый период борьбы как с иностранным украинством, так и с иностранным большевизмом.

Д.Р.: Нда… В общем-то все очевидно, если задумываться над фактами.

А.В.: Мы создавали Российскую империю общими усилиями, платили за нее своим потом и кровью. Это был наш общий дом, и малорусы никогда не были в нем чужими. «Свидоми» не устают рассказывать сказки о том, как русские угнетали «украинцев» и как те адски мучились под этим гнетом, но при этом они почему-то молчат о том, что Россия никогда не знала малорусских, антироссийских восстаний, никогда не знала малорусско-великорусских конфликтов. Как писал в свое время украинофил Костомаров, «малорусы же никогда не были покорены и присоединены к России, а издревле составляли одну из стихий, из которых складывалось русское государственное тело» [13]. Тюрьмой для нас была Речь Посполита, но она заплатила за это страшную цену.

Для чего я так много рассказал о вкладе Западной Руси в общерусское дело? Да для того, чтобы наглядно показать ее творческий потенциал, который сейчас задавлен мертвым проектом «Ukraina». Если мы не вернемся к себе, к своей природе, к своей сути, если мы не вернемся к своей русскости, к Руси, мы обречены влачить жалкое существование сельских хохлов-салоедов. Только новый проект «Русь» позволит нам преодолеть привитую нам украинскую ограниченность и ущербность!

Д.Р.: Хорошо, вернемся к основной сегодняшней теме, к культуре.

А.В.: Да. Конечно. Так вот… Говорить о какой-то цельной, самобытной, оригинальной культуре высокого стиля на территории как Малороссии, так и Великороссии до XVIII века просто не приходится. Ее появление было связано с возникновением империи, и представляло собой универсальное, общерусское явление. Очевидно при других условиях она, в лучшем случае, проявила бы себя в качестве некого конгломерата сугубо провинциальных, сельских, этнографических феноменов, ориентированных на подражание европейским универсальным образцам.

Д.Р.: Насколько я понимаю, именно XIX век стал началом зарождения действительно украинской культуры?

А.В.: Не культуры, а литературы. И не «украинской», а украинофильской.

Д.Р.: Поясните.

А.В.: Не секрет, что именно XIX век подарил Европе мифологему национализма. Революционная Франция, истребив королевскую династию и большую часть аристократии, заменила христианскую идеологию «монарха-суверена», просветительской идеологией «нации-суверена». Из европейских антропологических мифологем того времени в творческих муках родилась идеология расизма и национализма, от умеренного культурологического, до радикального политического. Именно тогда в образованных кругах Европы стало модно рассуждать о расовых и национальных отличиях. Причем антропологические теории постепенно уступили центральное место политическим доктринам и философским концепциям. Через взаимоотношения рас и наций начинает трактоваться смысл и предназначение истории, а так же свойства и качества отдельного индивида.

Как вы понимаете, культурная и образованная общественность России не могла не подхватить модные европейские идеи. На малорусском грунте интеллектуальные завихрения европейцев воплотились в идеологию отдельной малорусской нации, языка и культуры.

Начиналось все очень безобидно. С фольклорных изысканий и этнографических исследований. Однако потом, благодаря изобретательному уму польской шляхты, мечтающей о новой Речи Посполитой, тихие культурологические забавы малорусских интеллигентов плавно переросли в подрывное политическое движение сдвинувшихся «по фазе» фанатиков. Неожиданно в глазах этих людей этнографические особенности селян юго-западного края России превратились в самую древнюю и уникальную культуру, а малорусские села и хутора вдруг раздулись до масштабов самостоятельного государства и даже великой империи.

В первой четверти XIX века появились первые т.н. «украинофилы». Об «украинцах» еще тогда никто ничего не знал. Это лишь к концу вышеуказанного столетия политическое движение «украинофилов» резко трансформировалось в отдельную нацию «украинцев».

Чтобы не быть голословным, процитирую одного из вождей тогдашних украинофилов - Николая Костомарова, который в 1880-ом году в своей статье «Украинофильство», четко разъяснил суть данного явления.

«“Украинофильство” (окрещенное таким названием только в прошлом десятилетии) явилось стремлением некоторых малорусов писать на своем родном наречии и, вместе с тем, изучать богатую сокровищницу народной поэзии. Оно показалось на свет в первой четверти текущего столетия появлением там и сям немногочисленных малорусских сочинений и, возрастая хотя медленно, но постепенно, расцвело в Харькове в 1830 и 1840 годах, сосредоточиваясь в кругу молодых университетских людей, потом перешло в Киев, а по основании Новороссийского университета коснулось и Одессы» [14].

Костомаров, можно сказать с пеной у рта уверял своих читателей, что «украинофильство» преследует лишь просветительские и культурологические цели, а к политике и тем более сепаратизму, оно вообще никакого отношения не имеет. Более того, как он заявил, «если бы существовала у кого-нибудь такая мысль [отделения Малороссии от России – А.В.], то она была бы в одинаковой степени нелепа, как мысль о самобытности всякого удельного княжения, на которые когда-то разбивалась Русская земля в удельно-вечевой период нашей истории; но едва ли бы такая мысль могла найти себе долговременное пребывание в голове, не нуждающейся в помощи психиатра» [15].

Судя по всему, с психиатрической помощью в России того времени все-таки было не очень хорошо. Последующие события наглядно показали что, либо Костомаров был крайне наивен, не зная, чем является, по сути, на тот момент, украинофильская секта, либо он просто нагло лгал.

Как бы там ни было, но перед украинофилами XIX века стояла стратегическая задача доказать существование отдельной нации (которой в последствии придумают название «украинцы») путем создания отдельного языка и отдельной культуры, ну или хотя бы литературы. Для выполнения этих сверх задач, все, кто в среде украинофилов хоть как-то мог излагать свои мысли на бумаге, были мобилизованы в качестве литературных бойцов, которым перо заменило винтовку. Так, возможно впервые в мировой истории, начала создаваться культура некоего народа, до возникновения самого этого народа.

Как остроумно заметил в 1894 году один из галицийских писателей Ю.Яворской, в своей статье «Верхи и низы современной малорусской поэзіи», «нужно только ближе разсмотрЪть всю современную малорусскую, или, какъ она величается, «украинскую» литературу, чтобы убЪдиться, что это только болЪзненный наростъ на русскомъ народномъ тЪлЪ. Приглянувшись, мы увидимъ, что всЪ эти Школиченки, Подоленки, Торбенки и другіе «енки» - не писатели, не поэты, даже не литературные люди, а просто политическіе солдаты, которые получили приказаніе: сочинять литературу, писать вирши по заказу, на срокъ, на фунты. Вотъ и сыплются, какъ изъ рога изобилія, безграмотныя литературныя «произведенія», а въ каждомъ изъ нихъ «ненька Украина» и «клятый москаль» водятся за чубы. Ни малЪйшаго следа таланта или вдохновенія, ни смутнаго понятія о литературной формЪ и эстетикЪ не проявляютъ эти «малые Тарасики», какъ остроумно назвалъ ихъ Драгомановъ, но этого всего отъ нихъ не требуется лишь бы они заполняли столбцы «Зори» и «Правды», лишь бы можно статистически доказать міру, что, дескать, какъ-же мы не самостоятельный народъ, а литература наша не самостоятельная, не особая отъ «московской», если у насъ имЪется цЪлыхъ 11 драматурговъ, 22 беллетриста, а 33 и 1/3 поэта, которыхъ фамиліи окончиваются на – «енко»? [16]

Как в свое время заметил Николай Ульянов, «писать по-украински, с тЪх пор значило - не просто предаваться творчеству, а выполнять нацiональную миссiю. ЧеловЪку нашего времени не нужно объяснять, какой вред наносится, таким путем, истинному творчеству. Всюду, гдЪ литературЪ помимо ея прямой задачи навязывается какая-то посторонняя, она чахнет и гибнет. Этим, повидимому, и объясняется, почему послЪ Шевченко не наблюдаем в украинской письменности ни одного значительнаго явленiя. Под опекой галичан, она стала, по выраженiю Драгоманова, «украинофильской, а не украинской», т. е. - литературой не народа, не нацiи, а только самостiйническаго движенiя. Поощренiе оказывалось не подлинным талантам, а литературных дЪл мастерам, наиболЪе успЪшно выполнявшим «миссiю». Писательская слава Нечуя, Конисскаго, Чайченко - создается галичанами; без них этим авторам никогда бы не завоевать тЪх лавров, что совершенно незаслуженно выпали на их долю» [17].

Не брезговали украинофильские литераторы, во имя материальных доказательств наличия «украинской литературы» и откровенным плагиатом. Вот что пишет в своей книге «Русь нерусская. Как рождалась “рідна мова”», киевский историк Александр Каревин: «Во второй половине ХІХ – начале ХХ вв. главной целью «национально сознательных» писателей являлось доказывание самостоятельности украинской литературы. Лучшим средством для этого, по мнению украинофилов, было «кропание» литературных произведений, которых требовалось создать как можно больше. Работали не на качество, а на количество. А поскольку таланта катострофически не хватало, сюжеты частенько заимствовались у других авторов (в основном, у пишущих на русском), действие переносилось на украинскую почву, литературные герои переименовывались на местный манер и, таким образом, создавался очередной «шедевр» «самостоятельной литературы». Естественно, когда все раскрывалось, вспыхивали скандалы, доходило даже до судебных процессов. Это вынуждало цензуру более внимательно относиться к сочинениям украинских авторов, что и трактовалось украинофилами как «преследование украинского слова».

Наиболее пышным цветом расцвел плагиат в драматургии. На этом поприще «трудились» М.П.Старицкий, М.Л.Кропивницкий, И.К.Карпенко-Карый (Тобилевич), Н.К.Садовский (Тобилевич) (все, кроме Старицкого, по происхождению польские шляхтичи) и др. «Одалживали» сюжеты они у А.Н.Островского, А.Ф.Писемского и других русских писателей. Особенно «прославился» М.П.Старицкий. Литературоведы позднее установили, что сюжеты всех пьес этого «автора», кроме одной, определенно «позаимствованы» у других (не только у общерусских литераторов, но и у деятелей провинциальной малорусской литературы). Лишь по поводу пьесы «Не судилось», очень похожей по содержанию на пьесу М.Кропивницкого «Доки сонце зійде, роса очі виїсть», специалисты не пришли к точному выводу – кто у кого украл.

Старались не отставать украинофильские деятели и в других отраслях литературы. Так, при рассмотрении цензурой в 1894 г. рукописи басен Л.Глибова было установлено, что из 107 помещенных там произведений, 87 заимствованы у И.А.Крылова и лишь переведены на малорусское наречие (потом выяснилось, что цензор еще не все заимствования обнаружил), а остальные взяты у других, менее известных русских авторов. Между тем, издатели (сам Глибов к тому времени умер) пытались выдать эти басни за оригинальные сочинения «украинского байкаря». Цензура книгу запретила, после чего посыпались жалобы на притеснения и (самое интересное) украинофилы добились-таки разрешения издать сборник басен, хоть и в несколько сокращенном виде» [18].

Безусловно, говорить о создании целой «украинской» культуры в XIX веке не приходиться. Слишком уж малочисленной и бездарной в своей основной массе была секта украинствующих. Поэтому дальше графоманских псевдоисторических опусов Грушевского и вала никчемных литературных поделок она исторгнуть из себя не смогла.

Как вынужден был с сожалением констатировать в 1892-ом идеолог украинофильства и непримеримый враг русского самодержавия Драгоманов, «не один уже десяток років чуємо ми про самостійність українського письменства, про його право бути рівним з російським і т. ін. Тільки ж дійсна праця українських письменників зовсім не відповіда таким претензіям, а в письменстві, може, ще більше, ніж у чому другому, право без праці, котра дає силу, не має ніякої вартості: буряти, напр., мають, може, ще більше право мати свого Шекспіра, ніж англічани, котрі з певного погляду могли б задовольнятись латинською мовою, та, отже, англійського Шекспіра увесь світ чита, а про бурятського не чути» [19].

В своей книге «Литературное и политическое украинофильство», изданной во Львове в 1898 году, галицийский публицист Мончаловский цитирует доклад бывшего украинского социалиста, предназначавшийся для Второго съезда «Русско-украинской радикальной партии» [20], состоявшегося во Львове 3-4 октября 1891 года. В этом докладе, в частности утверждалось следующее: «украинофильскія чаянія получили, какъ извЪстно, совершенно иное, утопическое конечно, направленіе. Оно создало - чего только въ видЪ курьеза и исключенія создать невозможно? - и кой-какую литературу. Но что значить эта литература - и по содержанію и по формЪ - въ сравненіи съ тЪмъ, что даетъ УкраинЪ совокупная дЪятельность всей литературной Россіи, включая сюда, конечно и всЪ почти творчеекіе элементы самой Украины? Что значить Марко Вовчокъ въ сравненіи съ авторомъ «Записокъ охотника»? Что единственный Шевченко даже - съ Пушкиномъ или Некрасовымъ? Что такое «Основа» въ сравненіи съ «Современникомъ»? Ничто или очень мало. Не «Сіонъ», не Катковъ, не Юзефовичъ, даже и не указы тутъ виноваты, какъ думаютъ подчасъ проницательные украинофильскіе поносители. Сама жизнь «виновата». О литературныхъ произведеніяхъ на «украинскомъ» языкЪ послЪ Шевченка за очень и очень рЪдкими исключеніями и говорить нечего. Макулатуры обиліе. Скудныя по содержанію и блудныя по идеямъ, произведенія эти и по языку, именно благодаря «чистотЪ» языка, еще болЪе чужды дЪйствительной жизни» [21].

В том же смысле, с сожалением высказывался и апостол советской украинизации Скрыпник: «Во времена котляревщины, гулаковщины, артемовщины и т.п. украинская литература была лишь провинциальной литературой, дополнительной к русской, это была литература гопака, горилки, дьяка и кумы. Этого характера украинская литература не лишилась даже во времена Шевченко, Кулиша, Марка Вовчка и других» [22].

Пантелеймон Кулиш, которого сейчас считают основоположником украинской литературной критики, был вынужден признать в 1857, что «наша словесність южная тількощо прокидається послі довгого сна; у нас нема такого ряду писателів, як у москалів од Ломоносова до Пушкіна…» [23].

В 1869 в одном из своих писем к галичанину Барвинскому, он дает советы относительно написания учебника по украинской литературе, характеризуя ее представителей таким образом: «Оце ж переберу Вам леєстрик поодинцю. Гоголь Василь не додав нічогісінько українському слову. Про його пробу комедії годиться хиба в історії словесности спом’янути, а в читанці їй нема місця. Максимович «казав казане». Не така се натура, щоб появити хоч найменше джерельце творивства, та ще в такому великому ділі, як слово. […]

Костомаров має велику заслугу в історії, а в розвою слова - ніякісінької. Всі його вірші - без поезії і без смаку мови. - Перекладувати «Кремуція Корда» - зовсім не до ладу. Метлииський - у всьому нікчемність, навіть у виданню збірника пісень. Вірші його - горох у шкуратяному решеті.

Петренко - приший кобилі хвіст; нате й мій глек на сироватку; знайте мене перепечайку, що на воротях тісто. Метлинський - великий поет перед ним.

Кониський ні єдиної форми не ввів у нашу мову, а котору брав готову, то так, як та жінка, що казала чоловікові: «Не журись, чоловіче, що люде пізнають крадене борошно пшеничне: я так спечу, що воно здаватиметься гірш житнього».

Кузьменко писав чужими руками, як уже я вмовив у першому листі.

Кулик у своєму болоті може й голосний мав писк, а в громаді того писку не було чути.

Навроцький - без таланту чоловік, хоч і добрий. Цись - погань. […]

З Котляревського можна брати тільки те, що в трьох первих піснях «Енсїди»; бо останні звелись на московщину, писану, ніби українщиною, і все в них мляве. З «Наталки [Полтавки]» нічого не треба брати, бо вона держиться на кону піснями та розмовами, а вартості драмової не має.

З Квітки – «Перекотиполе» не дає типу українського: се річ припадкова. Душогубство в нас інше - не за гроші. Візьміть із «Мертвецького Великодня», з «Козир Дівки». Не треба чіпати «От тобі й Скарб!», бо він з’їхав на дурницю, а в літературних творах велика річ: finis coronat opus. Одна «Маруся» дає багацько з себе до читанки. З «Салдатського Партрету» добре б узяти про кабаки та про москалів на ярмарку: се - народний погляд, а комізмом відміняється від «Марусі» [24].

Хотя, конечно же, необходимо признать, что в рядах украинофилов были талантливые, в литературном плане, люди. Для политической пропаганды подобные жемчужины в море навоза были крайне ценными. Однако из них все равно невозможно было сложить ожерелье не то что «украинской культуры», но даже самостоятельной, оригинальной литературы.

Фактически, XIX век, это не эпоха зарождения «украинской литературы», как это принято писать в идеологически правильных школьных и вузовских учебниках современной Украины, а время возникновения малороссийской литературы, как небольшой, региональной разновидности (сегмента), общерусской литературы. Даже те из малорусских литераторов, которые были фанатиками украинофильской идеологии, вместе с тем оставались в матрице общерусской культуры и литературы. Они являлись их порождением, некой флуктуацией, возникшей под воздействием модных европейских политических и философских идей.

Как бы там ни было, но такие литераторы как Квитка-Основьяненко, Котляревский, Артемовский-Гулак, Шевченко, Кулиш, Вовчок, Нечуй-Левицкий, Мирный, Карпенко-Карый и др. сформировались в рамках общерусской культуры вообще и литературы в частности. И это не случайно, ведь на тот момент ничего другого в России не существовало. Это потом их подали как возродителей «украинской литературы»…

Да, некоторые из них, став украинофилами, принялись сознательно и целенаправленно создавать отдельную от общерусской «украинскую литературу», как то Кулиш и Нечуй-Левицкий, но это все равно не делало их нерусскими писателями. Они всецело были продуктом, пускай и специфическим, возникшим в русской культурной/интеллектуальной среде, они были сформированы русской, точнее общерусской культурой. Разговоры украинствующих сектантов о том, что они представляют собой некий уникальный и самобытный феномен культуры, совершенно отличный от русской культурной матрицы, выглядели весьма забавно как в XIX веке, так и сейчас. Даже Драгоманов был вынужден саркастично прокомментировать пропагандистские заявления украинофилов по поводу их якобы абсолютной обособленности, отличности от русской культуры, заметив, что «в Польщі відрубність національна й право на автономію чується не в учених кабінетах, а всюди в житті і маніфестується всякими способами серед польських мужиків, як і серед панів і літераторів. На Україні не так. Навіть заборона 1863 р. перешкоджала, напр. Костомарову, друкувати в Росії по-українському Біблію та популярно педагогічні книжки, але не забороняла йому друкувати по-українському «Богдана Хмельницького», «Мазепи» й т. і. Чого ж він писав їх по-московському? Чого пишуть по-московському наукові твори всі теперішні українські вчені, навіть патентовані українофіли? Чого сам Шевченко писав по-московському повісті або навіть інтимний «Дневник»? Очевидячки, того, що всі ті інтелігентні українці зовсім не так почувають свою відрубність від москалів, як, напр., поляки» [25].

И когда эти бунтари-украинофилы, из политических соображений и во имя националистической философии, попытались с нуля создать «украинскую литературу», они фактически создавали региональное зеркальное отражение литературы общерусской, точнее ее слабую провинциальную копию, отображавшую, как правило, сельский быт, природу и «национально-вызвольну боротьбу» в виде народной анархии и лихой, кровожадной казацкой вольности.

Мне кажется, что очень точно «украинскую» литературу XIX века охарактеризовал тот же Николай Костомаров. Позволю себе привести длинную цитату из его статьи «Малорусская литература».

Как он был вынужден признать, украинофильский «журнал «Основа», давший, бесспорно, большой толчок литературной малорусской деятельности, не мог долго существовать по малости подписчиков, что, во всяком случае, указывало на недостаток сочувствия в высшем классе Малороссии. Это одно уже, кроме других соображений, указывало, что для малорусской письменности нужен иной путь. Изобразительно-этнографическое направление исчерпывалось; в эпоху, когда все мыслящее думало о прогрессе, о движении вперед, о расширении просвещения, свободы и благосостояния, оно оказывалось слишком узким, простонародная жизнь, представлявшаяся прежде обладающею несметным богатством для литературы, с этой точки зрения, являлась, напротив, очень скудною: в ней не видно было движения, а если оно в самом деле и существовало, то до такой степени медленное и трудно уловимое, что не могло удовлетворять требованиям скорых, плодотворных и знаменательных улучшений, какими занята была мыслящая сила общества. Стихотворство еще меньше возбуждало интерес. Буйные ветры, степовые могилы, казаки, чумаки, чорнобриви дивчата, зозули, соловейки, барвинковые веночки и прочие принадлежности малороссийской поэзии становились избитыми, типическими, опошленными призраками, подобными античным богам и пастушкам псевдоклассической литературы или сантиментальным романам двадцатых годов, наполняющим старые наши «Новейшие песенники». Поднимать малорусский язык до уровня образованного, литературного в высшем смысле, пригодного для всех отраслей знания и для описания человеческих обществ в высшем развитии была мысль соблазнительная, но ее несостоятельность высказалась с первого взгляда. Язык может развиваться с развитием самого того общества, которое на нем говорит; но развивающегося общества, говорящего малороссийским языком, не существовало; те немногие, в сравнении со всею массою образованного класса, которые, ставши на степень высшую по развитию от простого народа, любили малорусский язык и употребляли его из любви, те уже усвоили себе общий русский язык: он для них был родной; они привыкли к нему более, чем к малорусскому, и как по причине большего своего знакомства с ним, так и по причине большей развитости русского языка пред малорусским, удобнее обращались с первым, чем с последним. Таким образом, в желании поднять малорусский язык к уровню образованных литературных языков было много искусственного. Кроме того, сознавалось, что общерусский язык никак не исключительно великорусский, а в равной степени и малорусский. И в самом деле, если он, по формам своим, удалялся от народного малорусского, то в то же время удалялся, хоть и в меньшей степени, от народного великорусского; то был общий недостаток его постройки, но в этой постройке участвовали также малорусы. Как бы то ни было, во всяком случае язык этот был не чужд уже малорусам, получившим образование, в равной степени, как и великорусам, и как для тех, так и для других представлял одинаково готовое средство к деятельности на поприще наук, искусств, литературы. При таком готовом языке, творя для себя же другой, пришлось бы создать язык непременно искусственный, потому что, за неимением слов и оборотов в области знаний и житейском быту, пришлось бы их выдумывать и вводить предумышленно. Как бы ни любили образованные малорусы язык своего простого народа, как бы ни рвались составить с ним единое тело, все-таки, положа руку на сердце, пришлось бы сознаться, что простонародный язык Малороссии - уже не их язык, что у них уже есть другой, и собственно для них самих не нужно двух разом» [26].

Как видите, позиция «ураинофоба» Ваджры полностью совпала с позицией украинофила Костомарова. (Смеется)

Наверное, единственным исключением в провинциальном украинофильском литературном примитивизме был Иван Франко. Однако, несмотря на его «свидомисть», он не был «украинским» писателем. Франко – чистый продукт европейской культуры. Его представление об «Украине» (а точнее Малороссии), которую он воспевал, но никогда не видел воочию, четко укладывается в рамки украинофильской идеологии, почерпнутой им при переписке и непосредственном общении с малорусскими и галицийскими украинофилами. Именно под ее воздействием он из польского социалиста трансформировался в национального «украинского» социалиста.

Необходимо отдать должное Ивану Яковлевичу, он обладал ярким талантом мыслителя и писателя, Но… отнюдь не «украинского», а европейского. Что знал он о реальной Малороссии, просидев всю жизнь в Галиции? То, что он писал об иделическом образе под названием «Украина», да еще с национал-социалистическим уклоном, и призывал за него бороться, не делало его «украинцем». Он, как я уже сказал, сформировался в европейской культурной и политической среде конца XIX века, и на идею «Украины» смотрел, как мог бы тогда смотреть национально настроенный европейский социалист того времени. Иван Франко это феномен польско-австрийской культурной среды.

Д.Р.: Если подытожить, то, что получается?

А.В.: Получается, что вся вторая половина XIX века, которую сейчас называют «эпохой возрождения украинской литературы» была не чем иным, как временем возникновения и угасания провинциальной малорусской литературы, временем экспериментов малорусской интеллигенции с народным малорусским наречием. И не более того.

Даже сам Драгоманов был вынужден признать, что «в остатні роки письменство українське в Росії пішло назад, а не наперед, як це можна бачити, напр., по тому, що ліпші тамтешні українські писателі, Нечуй і Мирний, упали до таких творів, як «Опеньки», «Перемудрив», та показують таку темноту думок і такий брак навіть поверховного письменського смаку, який видно, напр., у повісті «Над Чорним морем». Погляд на дійсну умілість письменську такого Тургенєва чи Л. Толстого або принаймні на натуральність картин такого Гл. Успенського міг би показати ліпші письменські взірці молодим галицьким письменникам…» [27]. А потом добавил: «тепер твори навіть найбільше вчених українолюбців стоять далеко нижче по науковій вартості, ніж твори чистих москалів або українців-общерусів» [28].

Д.Р.: Думаю, что многие с этим не согласятся.

А.В.: Безусловно. Но я и не рассчитываю на то, что все поголовно примут данный взгляд на вышеуказанные вещи. Это было бы странно.

Однако моим оппонентам будет очень сложно объяснить тот факт, что во второй половине XIX века на ниве малорусского культуростроительства украинофильство смогло себя, и то с трудом, воплотить лишь в этнографии и литературе. Если весьма небольшая малороссийская литература XIX века (названная в последствие «украинской») не была только продуктом увлечений провинциальной русской интеллигенции юго-западного края, то где же весь пласт малорусской («украинской») культуры, в рамках которой родилась и развивалась малорусская («украинская») литература? Его-то как раз и нет! Вот в чем все дело. На тот момент была лишь общерусская культура и общерусская литература, в рамках которой, как составная часть, существовал сегмент малорусской литературы. Даже «свидоми» кандидаты, доктора и «членкоры», взахлеб рассказывающие о непревзойденном великолепии «украйинськойи литэратуры» признают, что в XIX веке, когда происходил бурный подъем национальных литератур Европы, «Україна переживала його насамперед на рівні колоніального (чи напівколоніального) “малоросійського пісьменства”» [29]. Другого и быть не могло.

При этом, хочу еще раз обратить Ваше внимание на то, как поражен разум «свидомого панства» фикциями украинской пропаганды. Вдумайтесь в вышеприведенную цитату. «Украина переживала в XIX веке подъем национальной литературы на уровне колониального/полуколониального малороссийского литераторства». Как «Украина» могла что-то «переживать» если ее не существовало? Здесь очевидная подмена понятий. В данном случае, узкая прослойка политических сектантов выдается за «Украину», под которой подразумевается Юго-Западный край, населению которого на литературные эксперименты украинофилов было просто наплевать. Подавляющая часть его о них вообще ничего не знала, а та, которая знала, все равно читала Достоевского, Гоголя, Пушкина, Тургенева, Толстого, Чехова… Что при этом характерно, данная категория лиц «переживала» «подъем национального литераторства» именно на малороссийском уровне, заметьте, отнюдь не на украинском. То есть подъем НАЦИОНАЛЬНОГО литераторства у «свидомых» украинофилов XIX века происходил все-таки на МАЛОРОССИЙСКОМ уровне, то есть на уровне областного сегмента общерусской литературы. Понятие же «колониальная/полуколониальная литераторство» вообще лишено всякого смысла. Что значит «колониальное/полуколониальное литераторство»?!

На странице пятой того же учебника для студентов филологических факультетов украинских ВУЗов, я все-таки обнаружил смысл этого понятия. Оказывается «за останні триста з гаком років українська література, перебуваючи в колоніальному становищі, не могла розвиватися на всю силу генетично закладених у ній можливостей… вона проходила через утиски й труднощі, невідомі літературам, які не зазнали національного гніту» [30]. То есть, с точки зрения членкора АН Украины Дончика, под редакцией которого вышел этот учебник, «колониальная литература», это та, которую «национально гнетут» колонизаторы. Сразу возникает закономерный вопрос, что значит «литературное угнетение»? Как можно угнетать литературу? Размышляя над этим, я все время отгонял от себя сакраментальную фразу, навеянную учебником истории украинской литературы - «московський царат підступно гнобив український гопак». Очевидно отрыванием ног танцорам. Интересно, подумал я, сколько было оторвано за триста лет сугубо украинских национальных ног? Надо будет обязательно почитать об этом в учебнике по украинской культуре. Уверен, что там есть целый раздел, этому посвященный, причем с точными статистическими данными.

А пока вернемся к «литературному угнетению». Как это происходило? Представьте себе хату возле вишневого сада. Птички поют. Обязательно шмели жужжат. Девочки с веночками весело танцуют на лужайке. Усатый «пысьменнык» садится за стол, достает чистые листы бумаги, чернила, перо и начинает с удовольствием описывать сельскую идиллию (чем в основном и занимались «малоруськи пысьмэнныкы). Но тут в хату врываются российские жандармы, ломают руки литератору, зверски его бьют сапогами, с ненавистью истинных колонизаторов рвут в клочья литературный шедевр и «уволакивают», украинского литературного патриота на каторгу. Думаю, что именно так происходило в течение трехсот лет «литературное угнетение» Украины. (Смеется)

И в этот откровенный горячечный бред политических фанатиков украинства я должен верить? Даже если они его прописали в учебниках? Триста лет «литературного угнетения»? Неужели? А где же факты? Только не надо опять рассказывать старую сказку про Валуевский циркуляр и Эмский указ. Их суть мы рассмотрели в предыдущей нашей беседе. К малорусской литературе они никакого отношения не имели. Так, где факты, «шановнэ» панство?

Почему Квитка-Основьяненко в подвалах не сидел, на цепях не висел, занимал высокие административные должности, и даже являлся предводителем дворянства. Почему он не закончил свою жизнь на каторге? Почему кровавый царизм позволил ему издавать свои книги на малорусском наречии? А Котляревский? Как ему удалось спокойно написать, издать и заслужить признание в российских литературных кругах малороссийскую «Энеиду»? А Тарас Григорьевич, - пророк наш, национальный, неувядаемый? Ведь с ним аристократическое общество Петербурга носилось как «дурэнь з пысаною торбою». Подобрали, отмыли, обучили, из холопов выкупили, материально обеспечили, вирши издали, ну разве что в лысину не целовали. Это и есть «литературное угнетение»? А что наш угнетенный? Взял да и «отблагодарил» императрицу своей полупьяной музой, за то, что выкупила его из крепостных, выплеснув на нее грязную холопскую рифмованную злобу. За что и был, кстати, наказан ее венценосным супругом. Пострадал, так сказать, «за вильну Украйину». А Кулиш? Разве он не писал и не издавал свои книги? А Нечуй-Левицкий? А Панас Мирный? Карпенко-Карый и так далее? А сколько издавалось бездарных графоманов, единственным достижением которых было то, что они писали «украйинською»?

Так, где факты, «шановнэ» панство? Кому запрещали заниматься изящной малорусской словесностью, писать поэзию и прозу на этом народном наречии? У кого отобрали рукописи? Кому поломали пальцы? Кого отправляли на каторгу именно за романы, повести, рассказы, стихи, поэмы?

И ведь уже 16 лет живем уверенные в том, что наших бедных «письмэнникив» безжалостно «гнобили». Причем «гнобили» сугубо «москали», так как процесс этот происходил, как «доказали» украинские «ученые», «останні триста з гаком років», а при поляках, очевидно, украинская литература цвела и пахла.

Д.Р.: Русофобия?

А.В.: Не только. Всем этим членкорам дончикам и прочим «науковцям» просто надо как-то устраивать свою жизнь, зарабатывать на хлеб, и желательно с маслом. Есть политическая конъюнктура, в основу которой положена русофобия, вот они и пишут про разнообразные ужасы литературного и прочего угнетения. Не о развале же нашей системы образования им писать? Не о коррупции же в высшей школе? Поменяется конъюнктура, будут писать о многовековом русско-украинском братстве. (Усмехается) Им все равно, о чем и как писать. Это «малэньки украйинци», как любит говорить наш пан президент, которые просто приспосабливаются к ситуации. Действительно свихнувшихся на русофобии и украинстве фанатиков не так уж и много. А все остальные прекрасно понимают, что в XIX веке была лишь общерусская культура и общерусская литература, в рамках которой, как составная часть, существовал сегмент малорусского литераторства.

Хотя, есть еще одна причина, порождающая бесконечные вопли «культурных диячив» об москальском угнетении. Ведь если угнетения не было, то, как тогда объяснишь некоторую, э… скажем так, недоразвитость украинской литературы? Как объяснишь её небольшой объем, сельский примитивизм, провинциализм? Как объяснить тот факт, что малорусы писали и читали на русском языке? Вот и придумывают теперь «колониальную литературу», которую нещадно угнетали. Бред откровенный, но ведь страна уже давно привыкла к этому состоянию.

Явная скудность сугубо украинской, то есть партийной культуры, представленной в качестве национальной, компенсируется путем «выдергивания» «свидомыми» из монолитного пласта общерусской культуры того времени деятелей малорусского происхождения. Логика примитивна до безобразия. Раз он родился на территории, которая сейчас называется Украина, значит все то, что было ими создано, является «украинским»!

Но любая культура, это, прежде всего, некий целостный духовно-психологический ареал. Это завершенная, в определенном смысле даже самодостаточная, самобытная интеллектуальная и духовная среда, обладающая оригинальным стилем, в которой могут творить люди разные не только по своему этническому, но даже расовому происхождению. Ни одна мировая культура не была создана в однородно-стерильных этнических рамках. Не кровь определяет культуру, а особые, неповторимые духовные и интеллектуальные условия жизнедеятельности людей. И в этом смысле чистейшей глупостью и невежеством является желание наших «свидомых» собрать механическим способом, из разных культурных ареалов, по признаку происхождения неких деятелей культуры в некий список фамилий, и объявить этот список «украйинською культурою». СПИСОК ФАМИЛИЙ НЕ МОЖЕТ СТАТЬ КУЛЬТУРОЙ. Подобные фокусы рассчитаны на неграмотных дебилов. И совершаются, «типа» из патриотических соображений, такими же дебилами. Вот в чем одна из главных проблем украинства.

С другой стороны, именно проклинаемая у нас «свидомыми» и оранжоидами Российская империя, создала необходимые условия, для возникновения духовно-интеллектуальной среды, в которой родилась оригинальная, общерусская культура высокого стиля, в которой в одинаковой степени мог реализовать свой внутренний потенциал русский, татарин, немец, еврей, поляк да кто угодно! Именно удивительное, парадоксальное, порой необъяснимое совмещение в себе национального и универсального, подняло общерусскую культуру на мировой уровень.

Поэтому, даже если принять идею-фикс «свидомых» относительного того, что малоруссы это не ветвь русского народа, а нерусские «украинцы», то все равно представителями «украинской культуры» они не станут. Это обусловлено тем, что как элита, так и простой народ Западной Руси того времени, духовно и интеллектуально сплавленые общей исторической судьбой с великорусами и белорусами, были носителями единой общерусской культуры.

Реальной альтернативой, но только для дворянства Российской империи была лишь европейская культура, чье влияние было бесспорным.

Как вы понимаете, для «вэлыкойи украинськойи культуры», о которой все мозги «просвистели» украинским гражданам «свидоми», на территории Западной Руси места совершенно не оставалось. Не было ей места и в австрийской онемеченной и ополяченной Галиции. Русская элита Червонной Руси была ассимилирована поляками. Там безраздельно господствовал польский язык и культура. Остатки русскости тлели лишь по селам, в среде забитых русских холопов и фрагментарно в среде греко-католического духовенства. Именно их представители, кстати, в первой половине XIX века подняли знамя русского национального возрождения - епископ Иоанн Снегурский и так называемая «Русская троица», состоявшая из Маркиана Шашкевича, Якова Головацкого и Ивана Вагилевича (которых «свидоми» сообразили в 1893 году записать в ряды «украйинськых» деятелей).

Как вы понимаете, говорить о существовании тогда в Червонной Руси некой «украйинськойи культуры» могут только отупевшие от пропаганды фанатики «украйинства». Галиция до начала XX века была сугубо польско-австрийской.

Таким образом, что получается? С одной стороны – Малая Русь, с ее общерусской культурой, а с другой стороны - Галиция, с ее польско-австрийской культурой. А где же могла себе найти место «древняя украинская культура»? Ну, если только в рядах небольшой политической секты украинствующих, возникшей не ранее второй половины XIX века.

В том-то и дело, что для существования т.н. «украинской культуры» не было никаких условий, не было необходимого исторического, интеллектуального и духовного грунта, на котором она могла возникнуть. Был только узкий слой малорусской и галицийской полуграмотной сельской интеллигенции, свихнувшейся до состояния буйного и агрессивного фанатизма на идеях украинского сепаратизма. Но их т.н. «культура» была лишь элементом политической идеологии и пропаганды.

Украинствующие очень любят рассуждать об этнографических и психологических отличиях между великорусами и малорусами («украинцами»), как будто этих различий нет у немцев, французов, итальянцев, британцев и других народов мира. Но можно ли малорусские этнографические артефакты и народный фольклор рассматривать в качестве «вэлыкойи культуры свитового масштабу»? Конечно же – можно! Но только если ты являешься членом политической секты «украинствующих», фанатично поклоняющихся идолу «украйинськойи национальнойи идєйи». Они даже в теплых испарениях коровьего навоза на собственном огороде, способны с наслаждением учуять запах «вэлыкойи культуры свитового масштабу». Из принципиальных, так сказать, соображений.

Д.Р.: Ну хорошо, а что было потом? В следующем, XX веке?

А.В.: Хм… Бунт села в области литературы. Бессмысленный и беспощадный. (Усмехается)

Д.Р.: Что вы имеете в виду?

А.В.: Давайте об этом поговорим в следующей нашей беседе, которую и посвятим XX веку.

Д.Р.: Хорошо. Тогда до следующей встречи.

Впервые опубликовано 18.03.2008. в сетевом журнале "Полярная звезда"

__________________________________

[1] «Россия – это я понимаю, а Украина – я этого не понимаю».

[2] «Украинская» болезнь русской нации. – М.: Имперская традиция, 2004. С. 78.

[3] «Украинская» болезнь русской нации. – М.: Имперская традиция, 2004. С. 78.

[4] Доклад начальнику оперативного отделения германского Восточного фронта о положении дел на Украине в марте 1918 г. // АРР. – М., 1991. Т. 1. С. 289.

[5] Винниченко В. Відродження нації. – Київ-Відень, 1929. Ч. 2. С. 215-217.

[6] РГАСПИ Ф. 5. Оп. 1. Д. 2448. Л. 13.

[7] Христюк П. Замітки і матеріали до історії української революції 1917-1920 рр. – Відень, 1921. Т. 2. С. 128.

[8] 14-я гренадерская дивизия войск СС (Галицийская №1)

[9] Романовскій Ю.Д. Украинскій сепаратизм и Германия. - Токіо, 1920. С.13.

[10] Романовскій Ю.Д. Украинскій сепаратизм и Германия. - Токіо, 1920. С.14.

[11] Дорошенко Д. Война и революция на Украине // Революция на Украине по мемуарам белых (репринтное воспроизведение издания 1930 г.). – М.-Л., 1930. С. 94-95.

[12] Чехов А.П. Собрание сочинений, т.12. М., 1957. С.38.

[13] Костомаров Н. «Украинофильство»

[14] Костомаров Н. «Украинофильство».

[15] Костомаров Н. «Украинофильство».

[16] Яворской Ю.А. Верхи и низы современной малорусской поэзiи // «БесЪда», Львов, 1894.

[17] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма – М.: «Индрик», 1996, С. 250-251.

[18] Каревин А.С. Русь нерусская. (Как рождалась “рідна мова”). – М.: Имперская традиция, 2006. С. 17.

[19] Драгоманов М. Чудацькі думки про українську національну справу.

[20] Одним из ее организаторов и лидеров был И.Франко.

[21] Мончаловский О.А. Литературное и политическое украинофильство. Львов., 1898. С. 145-146.

[22] Скрипнік М. Підсумки “літературної дискусії” // Більшовик України. 1926. №1. С. 31.

[23] Вибрані листи Пантелеймона Куліша українською мовою писані. – Нью-Йорк – Торонто: «Українська вільна академія наук у США», 1984. С. 95.

[24] Вибрані листи Пантелеймона Куліша українською мовою писані. – Нью-Йорк – Торонто: «Українська вільна академія наук у США», 1984. С.194-195.

[25] М.Драгоманов «Чудацькі думки про українську національну справу».

[26] Костомаров Н. Малорусская литература.

[27] М.Драгоманов «Чудацькі думки про українську національну справу».

[28] М.Драгоманов «Чудацькі думки про українську національну справу».

[29] Історія української літератури. XX століття. У 2 книгах. Книга 1. Київ, “Либідь”, 1994, с. 9.

[30] Історія української літератури. XX століття. У 2 книгах. Книга 1. Київ, “Либідь”, 1994, с. 5.

* ОУН, УПА, УНА-УНСО, ИГИЛ - запрещённые в России организации

Чтобы оставить комментарий Вам надо зарегистрироваться или войти

Факты

Последние

Популярные

Избранное

Как произошло слово «украинцы»

Как произошло слово «украинцы»

Костомаров в 1874 г. писал: «В народной речи слово «украинец» не употреблялось и не употребляется в ...

«Староукраинский» язык «конституции» Филиппа Орлика

«Староукраинский» язык «конституции» Филиппа Орлика

Во-первых, выясняется, что Пылып Орлик и не подозревал, что он – Пылып! И начало документа, и личная...

Что должен знать каждый об украинцах

Что должен знать каждый об украинцах

Украинцы — это партия, куда принимают, записывают, исключают, вычеркивают по партийному, а не по нац...

РАСПАД: Украинский лимитроф в геополитическом раскладе Евразии - 1

РАСПАД: Украинский лимитроф в геополитическом раскладе Евразии - 1

Сама по себе Украина не имеет значения ни в политическом, ни в экономическом, ни в технологическом, ...

Позвольте Украине самоубиться

Позвольте Украине самоубиться

С Украиной не надо сражаться. Украина уже давно сражается. Сама с собой. Причём с дикой яростью и ос...

Клинический случай свидомизма

Клинический случай свидомизма

«Свидоми» сами перекрывают себе доступ к информации, отрицающей их догмы. Они не читают книги и стат...

РАСПАД: Двадцатилетие суицидальной лжи - 1

РАСПАД: Двадцатилетие суицидальной лжи - 1

Мы привыкли существовать в состоянии вялотекущего конца света в отдельно взятой стране. И при этом к...

Эксперты США утверждают, что для 83% украинцев родной язык – русский

Эксперты США утверждают, что для 83% украинцев родной язык – русский

Уже сейчас можно со всей очевидностью констатировать, что ПОДАВЛЯЮЩАЯ ЧАСТЬ НАСЕЛЕНИЯ УКРАИНЫ НЕ ЖЕЛ...

РАСПАД: Ложь украинской евроинтеграции

РАСПАД: Ложь украинской евроинтеграции

Годы независимости, так или иначе, отождествляются в массовом сознании населения с разрухой, обнищан...

Убийственная «злука» двух украйн

Убийственная «злука» двух украйн

Малороссы и галицийцы… разные генетически, антропологически, культурно и духовно. В силу исторически...

К украинской проблеме

К украинской проблеме

Единая русская культура послепетровского периода была западнорусской, украинской по своему происхожд...

Украинский кризис глазами грека

Украинский кризис глазами грека

После распада СССР, в этой парадигме мышления Россия сама отдала на откуп украинским националистам ч...

К вопросу об украинском коллаборационизме

К вопросу об украинском коллаборационизме

Один из сегодняшних ученых-бандерофилов М.Коваль сильно сокрушался: дескать, немцы так подставили св...

Календарь

Теги

Ukraina как геополитический
проект Запада
UKRAINA: от мифа к катастрофе авиапром АЛЬТЕРНАТИВА альтернатива проекту Ukraina антисемитизм антихристианство армия Ассоциация с ЕС Афганистан бедность безвиз Белоруссия Бильдербергский клуб Ближний Восток Болгария Венгрия Виктор Янукович Владимир Путин власть ВО Свобода война вооружения ВТО выборы Газпром галицийская окрэмишньость Галиция гастарбайтеры гендерное и сексуальное геополитика Германия глобализация ГМК Украины голодомор Греция Грузия двойное гражданство деградация демография демократия денацификация Дмитрий Медведев Донбасс Евразийский союз евроинтеграция Евромайдан Европейский Союз журналистика западное общество здравоохранение Зона свободной торговли с ЕС идентичность идеология идеология свидомизма империя интервью Иран искусство история как и зачем создавали мову как придумывали и создавали
украинцев
Католическая церковь Китай клуб «Альтернатива» коррупция кризис криминал Крым культура культурное единство
великорусов малорусов и
белорусов
Латвия Латинская Америка либерализм Ливия Литва литература личности манипуляция сознанием массовые беспорядки машиностроение Украины МВФ методы миграция мировой кризис мораль НАТО наука Нафтогаз неонацизм несостоявшееся государство нефть Новороссия НПО образование общество потребления общечеловеческие ценности олигархи оранжоиды ОУН и УПА Польша поэзия православие Православная церковь предательство прибалтика природный газ провокация происхождение и значение
слов москаль и Московия
происхождение и значение
слова Малороссия
происхождение и значение
слова Русь
происхождение и значение
слова украинец
происхождение и значение
слова украйна
промышленность Украины психология психология свидомого
украинца
равенство и неравенство РАСПАД революция режим Зеленского режим Порошенко режим Януковича реформы Россия русофобия Русская весна Русский Дух Русский Мiр русский национализм русский язык свобода слова Святая Русь сельское хозяйство сепаратизм Сербия симулякры Сирия система образования сланцевый газ СМИ Советский Союз сопротивление социальная солидарность социальная сфера специальные операции спецслужбы стратегия США Талергоф и Терезин Таможенный союз Тарас Шевченко терроризм Трамп Турция украинизация украинский национализм украинский неонацизм украинский язык фашизм федерализация философия финансовая система финансы Украины ФРС химпром Украины цветные революции церковь ЦРУ экономика элита энергетика Эстония этническое единство
великорусов малорусов и
белорусов
юмор
Вы находитесь здесь Материалы Статьи UKRAINA: от мифа к катастрофе - 5