Альтернатива

Образцовый украинский опыт: когда в США правят республиканцы, украинские олигархи шестерят в Америке — бизнес там. Когда у власти демократы, все наоборот: американские политики толкутся на Украине. Бизнес здесь.

Условный Сорос уже обчистил свои страны еще в прошлом-позапрошлом веке. Сейчас ему госграницы мешают зачищать весь шарик или хотя бы значимую часть его. А на Украине какая-то шпана путается под ногами. Конфликт интересов получается. Будет Большая Стрелка.

Президент Зеленский (кличка Лох) пытается выйти из сложной нормандской ситуации через любовь почитателей. А президент Трамп (кличка Рыжий) стремится выпорхнуть из импичмента голубем (мира). Получается по-разному.

На Гаити десятки погибших и сотни раненых во время протестов против повышения цен на горючку. Бред какой-то. На Украине чуть ли не каждый месяц повышают на все, что горит, и кого волнует? В Эквадоре уличные бои за проявленные президентом симпатии к Штатам. Бред какой-то. Вот на Украине вся элита молится на США, и никого это даже не колышет.

Дело в том, что демократы произошли от Тома Сойера, которого учила ханжеская тетя. А республиканцы – генетическое производное от Гекльберри Финна, которого обучала сама жизнь. Различие здесь экзистенциальное. Когда Том обольщал девочку, он посылал ей печенье. А когда Финн начинал ухаживать за маленькой леди, он кидал ей в огород дохлую крысу. Ну, республиканец по архетипу старина Трамп! Если ему кто-то очень нравится,  он кидает ему в огород санкции. Такая уж у них манера привлекать внимание и объясняться в любви. Да, любовь зла, но она не хуже воровства. Но это надо объяснять, товарищи...

Санкции против России ожидаемо заставили её слезть с печи. Зачем лежать на холодной печке? Это была первая естественная реакция. Но есть и более сложные возможные последствия. Легко крикнуть: «Санкции!» Сложнее понять, кто потом захлебнется от этого крика.

Политика - уже не баланс интересов, а баланс страстей, фобий, переживаний. Когда-то Ницше писал, что «человеческое, слишком человеческое» убьет и религию, и мораль. Фридрих был умным человеком. Но здесь он явно дал маху. Человеческие страсти не убили ни религию, ни мораль. Пока. Зато они добивают политику. Или она уже умерла?

Я понял тогда, насколько западная либеральная модель круче, многограннее, лукавее, чем наш лапотный постсоветский гайдаровский либерализм. В то времечко наши начинающие бизнесмены еще тупо мечтали о трех кожаных пальто (первое – любовнице, второе – жене, третье – себе, любимому). А их западные собратья уже продвинулись в искусстве потребления настолько, что мечтали не о расширенном, а об «удивительном потреблении», полном приятных неожиданностей, сюрпризов, азарта, волшебства и упоительной неги.

Выборы президента похожи на прыжки в длину (не в ширину!). Оттолкнешься слишком рано — покажешь плохой результат. Оттолкнешься слишком поздно, с заступом, — не засчитают результат. Но вот как взмыть вовремя? Некоторые политики обращаются по этому поводу к экстрасенсам. Другие — к церковным наставникам. Третьи — к своим советникам. К кому обратится Дональд Трамп?

Лазарь Моисеевич Каганович был, пожалуй, первым, кто показал мне, как скрытый личный национальный ресурс превращается в могучий общественный карьерный фактор. Как цепкие иудейские древние гены омолаживают избранный организм.

Единство и целостность России обеспечиваются прежде всего культурой. Наверное, поэтому лидер страны все чаще и чаще апеллирует к этому великому русскому достоянию. Ну да, Единые энергосистемы, могучие Газпром и Роснефть скрепляют страну проводами и трубопроводами, но это ничто по сравнению с культурной живительной тканью. Той, которую пряли Достоевский и Толстой, Чайковский и Мусоргский, Пушкин и Маяковский...

Был такой незамысловатый наивный анекдотец во времена моего давнего детства: англичанин оскорбил китайца. Безнаказанно. Уехал куда-то. Вот спит в роскошной гостинице и просыпается ночью от шума. Под окном беснуется тот оскорбленный – прыгает и выкрикивает: «Китайская месть! Китайская месть!» Англичанин осматривается, видит на подоконнике тяжелый кирпич. Бросает его в крикуна. А кирпич привязан леской к его причиндалам... Такая вот грустная история...

Моя аспирантка Анна вернулась из Италии! (Серьезно.) Собирала материалы об Антонио Грамши для диссертации. Побывала в игрушечном благородном городке Алес на Сардинии, где родился гений. Дух философа витает там ощутимо, сделав самым посещаемым и культовым местом скромную городскую библиотеку, а не супермаркет. Потом была Верона. Там уже другие призраки и тени. В каждой средневековой улочке мерещился ей Ромео, в каждом романтическом переулке – Джульетта

Вообще-то, я почти понял главный принцип устройства политики еще задолго до того, как прочитал книги Акутагавы-сан. Я тогда и читать-то не умел. Рядом с нашим домишком в маленьком горном селении была школа, где бабушка и работала учительницей. После занятий она выносила из учительской главную школьную ценность – настоящий кожаный мяч. Старшеклассники становились в кружок и ловко волейболили его друг другу 

Из двух самых грустных фраз, которые я знаю, одна принадлежит Блезу Паскалю: «Трагедия не в том, что мы стареем. Трагедия в том, что мы остаемся молодыми». Действительно, не было бы главной жизненной коллизии, если б оболочка и душа угасали синхронно, если б чувства увядали вместе с телом, если б... Ну, вы понимаете 

Когда-то мне удалось рассмешить обычно невозмутимых депутатов бундестага. После небольшой лекции, на кофе-брейке, я рассказал им, как всегда на примере, чем отличается геополитический рай и ад. Рай – это положение вещей, при котором немец работает полицейским, итальянец – любовником, англичанин – механиком, а русский – балеруном. А ад? Это когда итальянец работает полицейским, немец – любовником, русский – механиком, а англичанин – балеруном. Долго смеялись, хотя «про немца» восприняли неохотно

«У Геркулесовых столбов лежит моя дорога. У Геркулесовых столбов, где плавал Одиссей...». Когда же в последний раз слышал эту культовую бардовскую песенку? А, это было несколько лет назад в маленьком загородном кафе. Рядом сидела странноватая компания. Очень взрослые мужчинки в поношенных свитерах и аромате дешевого мыла. И очень холеные леди в коллекционных дизайнерских прикидах и молекулярном амбре. Мужички ладно пели под гитару этот самый гимн ниишной нашей эпохи. Дамы подпевали и плакали. Потом они аккуратно промокнули дорогую косметику, расплатились за себя и партнеров. Сели в свои навороченные тачки и увезли пьяненьких менестрелей

Была встречка с издателем в портовой легенде – Марселе. Звучит не как название города, а как отголосок детской мечты о дальних странах, кораблях и людях! Как напев первых приблатненных дворовых шансонов: «В каком-то там порту с пробоиной в борту “Жанетта” поправляла такелаж...» Может, это и не о самом Марселе, но где-то рядом

Была с подобным названием чудесная миниатюра у старины Гегеля. Абсолютный гений аргументированно утверждал, что абстрактно мыслят в основном кухарки, уборщицы, мещане, иные представители класса ограниченных умственных способностей. Конкретное мышление – удел гурманов и профессионалов мысли. Философов!

У меня прямо через дорогу ― кафе-тезка. «Дервиш» называется. Я поутру пью там огненный кофе из турки с ледяными ломтиками арбуза. Смотрю по ТВ новости. Обсуждаю их с барменом. Последнее время довольно часто про солнечную Грузию показывают. Бармен, протирая бокалы, вполглаза, но завистливо смотрит на толпу на проспекте Руставели. Вздыхает, типа нам бы так: драки с полицией, дубинки, кровь, слезы, сопли, демократия...